СПАС (СПАС-ЗАГОРЬЕ) — село в Малоярославецком уезде (ныне районе), расположенное на Федеральной магистральной автомобильной дороге М-3 (Москва—Брянск, Киев). Старообряд­ческое население не было преобладающим. Тем не менее, в селе возник один из первых в губернии старообрядческих приходов. Однако уже в начале XX века он значительно ослабел, старооб­рядческая община не регистрировалась. В какой-то мере его упа­док связан с учреждением приходов в деревнях Пурсовке, Семкино, в селе Поречье, затем в самом городе Малоярославце, который тоже находился недалеко и где проживали некоторые попечители моленной в Спасе. Храм здесь не строился, был именно дом. Пре­стол освящен был во имя Рожества Богородицы. В селе также был приход синодской церкви.

*

Одно из самых ранних упоминаний о спас-загорском ста­рообрядчестве встречается в журнале Калужской духовной кон­систории за 1837 год[1]. В субботу 20 февраля духовное ведомс­тво рассматривало донесение местного причта о двух моленных, существующих в селе. Решено было обратиться к губернатору с просьбой об их упразднении, как и делалось обычно в таких слу­чаях. Подробности дела не выявлены. Приходское духовенство могло принять за моленную любой частный дом, куда собирались помолиться вместе несколько старообрядцев из разных семей, или любое строение, расположенное на крестьянской усадьбе, устроен­ное с той же целью.

В середине XIX века в селе была одна моленная. Содержал ее местный крестьянин Стефан Иванович Монахов. Она располага­лась в отдельной избе при его доме. В 1859 году власти поста­новили ее закрыть, но Монахов добился-таки разрешения снять печати. Он доказал, что строение нужно ему «для фабричного за­ведения»[2]. Тогда же по решению Малоярославецкого уездного суда у Монахова и еще одного крестьянина, Семена Васильевича Тряпичникова, отобрали пять книг. Три из них — часослов, псал­тырь и цветник (сборник избранных житий святых) — консис­тория передала в семинарскую библиотеку для миссионерского отделения. Две рукописные книги — сборники поучений и разных служб — уничтожили[3].

В том же 1859 году опечатанную у Монахова избу разрешено было открыть. Вскоре спас-загорский синодский священник заметил, что Стефан Иванович появляется у себя во дворе в иерейском облачении, и узнал, что люди приходят к нему венчаться, крестить ребенка, на исповедь... Гражданские власти взяли с Монахо­ва подписку, чтобы он в старую веру нигде и никого не вовлекал, и учредили за ним полицейский надзор. Со стороны духовного ведомства полетели обычные сообщения, что отец Стефан «совра­щает в раскол» крестьян в разных малоярославецких приходах. О последствиях для священника выявить сведений не удалось.

В первой половине 1870-х моленная у Монахова сгорела. Но ее на священнической усадьбе выстроили вновь.

Отец Стефан умер в 1880-х годах. Приход с его смертью не распался, служба в моленной продолжалась. Однако, как сообщал в 1887 году сменивший Монахова в Спас-Загорье священник Ио­анн Устинов, староста и попечители ее не были избраны, а само строение моленной выглядело весьма убого. Нерадение о духов­ной стороне жизни не замедлило сказаться. Как следует из того же письма Устинова, из моленной украли антиминс и книги[4]. В 1890-е годы местный становой пристав доносил властям, что молитвенный дом в селе «посещается не слишком усердно, хотя служба производится во все праздники»[5]. На нее собиралось от двадцати до пятидесяти человек.

В 1890 году к Устинову явился становой пристав и взял подпис­ку, чтобы священник не носил подрясника, шляпы, остриг волосы и никуда не отлучался дальше околицы села. Отец Иоанн дал под­писку, но не выполнил этих требований. У него был разбросанный приход, куда в то время входили и Поречье, и Семкино, и Пурсовка, не говоря о других деревнях и селах. Суд постановил: либо месяц ареста, либо штраф в 75 рублей. «Ну я выплатил деньги и больше меня не теснят ни в чем, волосы с меня не сняли», — сооб­щал Устинов в одном из писем архиепископу Савватию (Левшину) Московскому[6]. Владыка советовал ему в ответ не носить шляпы и длинной рясы и, поскольку отец Иоанн жил прямо напротив спас-загорского синодского священника, - сменить квартиру, по­селиться где-нибудь на краю села. И, кроме того, делиться с ним и полицейскими чинами своими доходами[7].

Житейские передряги сказались: прихожане стали постепенно замечать, что у отца Иоанна не все в порядке в его отношениях со спиртным. Сделалось известно в архиепископии. Священник под­лежал запрещению, но архиепископ Савватий не стал прибегать к этой мере, наложив на Устинова суровую епитимью. Священник должен был ежедневно молиться сто земных поклонов с Исусовой молитвой, пятьдесят поклонов Богородице с молитвой «Богоро­дице Дево, радуйся...», десятую часть доходов отдавать на молен­ную, год не пить никакого вина и держать пост по понедельникам до самой смерти. «Аще соблюдешь, то благодать Божия да пребу­дет с тобою», писал архиепископ Савватий[8].

В ноябре 1890 года Иоанн Устинов скоропостижно скончался. В письме спас-загорским старообрядцам от 31 декабря архиепис­коп Савватий извещал, что на его место рукоположен другой свя­щенник — о. Иоанн Зиновьевич[9]. В документах более позднего времени удалось выяснить и его фамилию — Кузнецов.

Однако он недолго прослужил в Спасе. За короткое время на священника накопилось много жалоб. Недовольна им была и по­печительница спасской моленной, малоярославецкая купчиха Пе­лагея Матвеевна Бродина. Разбирать дело Кузнецова, изучать и проверять жалобы приехал из Боровска священник Карп Тетеркин[10].

16 марта 1892 года решением Московского духовного совета Иоанн Кузнецов был переведен на другой приход, в Калугу[11].

В апреле старообрядцы Спаса подали прошение архиепископу Московскому Савватию о назначении нового священника.

В 1891 году сын отца Стефана Иван Монахов решил сделать в моленной ремонт, не обращаясь к властям за разрешением. Кто имел возможность, приносил пожертвования, передавал строи­тельные материалы. Нужно было подвести под молитвенный дом фундамент, перекрыть крышу, исправить полы. В следующем году Ивана Монахова осудили на месяц ареста при полиции за то что разрешения на ремонт не спросил. Когда же, отбыв наказа­ние, он подал ходатайство о ремонте, то получил отказ[12]. В каком состоянии пребывала моленная после запрета на ремонт, сказать сложно. Вероятно, со временем его все же провели.

В 1890-х годах в Спас-Загорье служил Иоанн Сергеевич Плохов (иногда писалось — Плахов). Он был родом из крестьян Богород­ского уезда Московской губернии. Тоже подвергался притеснени­ям, давал подписку не носить священнического платья и длинных волос. Требования эти не выполнял. Более подробных сведений о священнике нет. В статье о Семкине был приведен отзыв о нем тамошних прихожан.

Практически нет сведений о спас-загорских старообрядцах на ХХ век. Какую роль играла в то время моленная в селе, также трудно сказать, но ее значение в связи с образованием в Малоярославецком уезде новых старообрядческих приходов, как уже говорилось, ослабело. В 1900 году Плохова сменил в селе священ­ник Никола Пирогов, который был переведен потом (не позднее 1907 года) в деревню Острая Лука Медынского уезда. Кто сменил его в Спас-Загорье и сменил ли вообще, установить не удалось. Есть лишь упоминания о некоем отце Петре.

В ночь на 29 мая 1914 года спас-загорскую моленную еще раз обворовали[13]. Некто Максим Манцев, уже судимый за кра­жу проник внутрь дома, взломав оконную раму и разбив стекло. Взял он один венчик с иконы, полотенце, четыре фунта восковых свечей да несколько поддевок. У платформы Оболенское, что в нескольких верстах от села (ныне здесь город Обнинск), Манцева с вещами заметил урядник. Окликнул. Вор — бежать.

Урядник преследовал его версты три или четыре. Чтобы отор­ваться, Манцев сбросил с себя пальто. Три пули прошли мимо, четвертой урядник ранил вора в кисть правой руки...

Суд приговорил Манцева к восьми годам каторги. Открылось еще одно преступление — укрывательство от воинской службы. Бывалые люди в тюрьме или адвокат научили Манцева, как следовало бы защищаться, и он подал прошение о пересмотре при­говора. Ничего, дескать, он не воровал, а урядник, догнав его, решил ни с того ни с сего пристрелить. Манцев стал закрывать голову руками, и только благодаря тому пуля угодила в кисть. Расследование не нашло подтверждений, да и взят был Манцев с поличным. Приговор остался без изменений.

В настоящее время старообрядцев в Спас-Загорье нет.

[1] ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 566. Л. 322.

[2] ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 1248. Л. 1об.

[3] ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 1210 (Дело об отобранных книгах).

[4] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 191. Ед. хр. 8. Л. 117.

[5] ГАКО. Ф. 62. Оп. 7. Д. 420. Л. 17.

[6] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 197. Ед. хр. 9. Лл. 87–87об.

[7] Там же. Л. 167.

[8] Там же. Лл. 186–186 об.

[9] Там же. Л. 203.

[10] См.: РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 277. Лл. 11–12, 27–29 об., 40–41

[11] РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 277. Л. 199.

[12] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 361. Лл. 22–24.

[13] См.: ГАКО. ф. 62. Оп. 12. Д. 3386 (дело о краже из спас-загорской моленной).