Старообрядческая периодика появляется в конце XIX столетия в Австро-Венгрии. В России легальные старообрядческие издания выходят с 1905 года[1]. В основном в них освещались вопросы общественной и церковной жизни, церковной истории, публиковались статьи духовно-нравственного содержания. Вместе с тем старообрядческая периодика печатала любительские стихотворения и рассказы читателей, перепечатывала известных поэтов, публиковала художественные произведения епископа Михаила (Семенова) и его полемические работы по поводу религиозных воззрений Л.Н. Толстого. Тема, вынесенная в заголовок, может рассматриваться в другом, более широком, контексте: русская литература на страницах старообрядческих журналов и газет.

На страницах старообрядческой газеты «Слово правды» в 1907 г. увидел свет отрывок из романа Д.Л. Мордовцева «Великий раскол»[2]. Отрывок носил заголовок «Сожжение Аввакума» и был подписан инициалами М.Б. Очевидно, редактор, Михаил Иванович Бриллиантов, решил таким образом обозначить свое участие в появлении этого прозаического фрагмента в печати. Вскоре в той же газете появилась статья Г. Завражного о Глебе Успенском[3], а затем В. Ровенского о П.И. Мельникове[4], на которой мы и хотим остановиться. В 1908 г. в журнале «Церковь» публиковались статьи о Д.Л. Мордовцеве[5], Н.С. Лескове[6], В.Г. Короленко (с упоминаем о П.И. Мельникове)[7], отрывок из повести «Петр и Алексей» Д.С. Мережковского[8], в 1909 г. – вновь о Г.И. Успенском[9].

 

 

Чаще всего на страницах старообрядческой периодики звучит имя П.И. Мельникова. Упоминания о нем можно разделить на две группы. Одна, меньшая, – отзывы и критические суждения о нем самом и его творчестве в целом. Вторая, побольше, – апелляция к его мнению, к его статьям, историческим работам, другим произведениям для подкрепления собственной позиции того или иного старообрядческого публициста. Обратимся к первой группе.

К сожалению, о В. Ровенском, авторе статьи «Старообрядчество в художественной литературе. П.И. Мельников» в «Слове правды» 1907 г., каких-либо достоверных биографических сведений выявить не удается. В отзыве о П.И. Мельникове он упоминает другую свою статью, увидевшую свет на газетных полосах несколько ранее и без подписи: «О сущности старообрядчества»[10].

Чтобы судить о том, насколько верно писатель изображает старообрядцев, подчеркивал критик, нужно обладать собственным знанием «подлинной природы старообрядчества и идеи, осмысливающей его существование». Она, эта идея, говорит он, может быть только религиозной. Изложив биографические сведения о П.И. Мельникове, В. Ровенский отнес его к «тем лицам, которые думали насилием и водворением в России произвола привести ее в цветущий вид»[11]. Он привел сведения о преследованиях старообрядцев, в которых П.И. Мельников принимал непосредственное участие, в частности скандальный случай с обыском у купчихи Головастиковой. Но «стоило повеять в высших сферах новому духу, как Мельников сразу изменился». Бывший гонитель выступает в качестве ходатая за гонимых. При всем этом до конца дней он смотрит на старообрядчество как на «порождение грубости и невежества». «Этим основным ложным взглядом… и объясняются недостатки его литературных произведений, проникнутых тенденциозностью»[12]. «Мельников как художник может занимать не последнее место в ряду наших отечественных писателей. Богатство и разнообразие наблюдений соединилось у него с красотой изложения; но эта красота теряет свою прелесть, когда она прикрывает собою ложь и рисует предмет в извращенном виде»[13]. В. Ровенский едко иронизирует: «Мы знаем, каким благодетелем для старообрядцев был Мельников, когда для славы господствующей церкви конкурировал с ужасами полицейского застенка: нет ничего удивительного и в том, что следы его служебно-сыскной деятельности отразились и на общем характере его романов, рисующих старообрядческую жизнь. В самом деле, прочтите его романы “В Лесах” и “На Горах”, вдумайтесь в их смысл, и найдете в них немало недостатков самого существенного характера. Автор подробно и живо рисует внешний быт старообрядцев, подолгу останавливается на описании пирушек, обедов, русских бань и пр. явлений, но игнорирует, по-видимому, главное, – именно то, что сообщает старообрядчеству право на его осмысленное существование. Старообрядчество под пером Мельникова походит скорее на карикатуру, нежели на правдивое  его освещение»[14].

Вкратце разбирая далее персонажей, критик оговаривался, что «едва ли не самым лучшим лицом» в ключевой дилогии писателя показана мать Манефа, которая тоже «не свободна от крупных недостатков». Чапурин – «величина в религиозном отношении неопределенная». Остальные действующие лица либо развратники (Василий Борисыч), либо уголовные преступники (Стуколов). «Выдавая всех этих лиц за представителей и выразителей старообрядческого мира, Мельников как будто нарочито имел в виду написать целый пасквиль на старообрядчество и показать его насколько возможно с одной лишь отрицательной стороны. Старообрядчество по произведениям Мельникова – в лучшем случае вера внешнего покроя»[15]. Сущностных основ старообрядческого миропонимания романы не отражают.

Столь категоричный отклик по поводу изображения старообрядчества на страницах мельниковских произведений – не единственный. В статье «К нашей молодежи» редактор и издатель журнала «Старообрядческая мысль» Н.Д. Зенин в 1915 г. отозвался о П.И. Мельникове так: «Писатели церкви господствующей, просто интеллигентные писатели, литераторы, беллетристы и историки, а не миссионеры… часто хотят вывести в своих писаниях старообрядчество как среду положительную, но, не зная старообрядчества, конечно, и не могут изобразить его верным с действительностью. Ближе всех изучил старообрядчество П. Мельников-Печерский, но и в его знаменитых романах “В Лесах” и “На Горах” много выведено такого, чего за старообрядцами нет. Хороши у него “Очерки поповщины”, “Статистика старообрядчества” и мн[огое] другое. Но, повторяю, все целиком брать у него нельзя. Надо снова отбирать полезное и им пользоваться, а вредное отбрасывать»[16].

Перейдем теперь ко второй группе публикаций.

Старообрядческая газета "Древняя Русь". 1892 г.

 

Имя П.И. Мельникова упоминается уже в первых старообрядческих газетах, издающихся нелегально за пределами России. В той же «Древней Руси» в неподписанной статье «Исследование о митрополите Амвросии и о крещении греков второю старообрядческою экспедициею в 1892 году» приводятся ссылки на «Очерки поповщины» и «Письма о расколе». Первое произведение автор упоминает вскользь, а что касается другого, характеризуя отношение к старообрядцам со стороны правительства,  указывает на второе письмо цикла мельниковских статей, где говорилось о запрещении использовать само слово «старообрядец»[17]. Доказывая подложность документов, свидетельствующих в пользу реформ патриарха Никона, в частности, т.н. соборного деяния на несуществовавшего еретика Мартина, другой автор газеты, А.И. Поснов, тоже цитирует «Письма о расколе»[18].

В газете «Слово правды» в №81 от 7 октября  за 1907 год была опубликована неподписанная статья с характерным заголовком «Распространение старообрядчества опасно ли для государства?» Проблема ставится сразу в первом абзаце со ссылкой на П.И. Мельникова: «Как только поднимался в России вопрос о предоставлении старообрядчеству религиозной и гражданской свободы, правительствующим Синодом и казенными защитниками господствующего “православия” всегда выдвигалось на сцену как противодействие всяким свободам  страшное “пугало”: опасность перехода из господствующей церкви в старообрядчество. “Надобно никогда не забывать, – писал в 1864 г. известный чиновник-литератор П.И. Мельников, что девять десятых российского простонародья, принадлежащего к православию, сочувствуют старообрядчеству и свою новую веру далеко не так уважают, как веру старую. Если простонародье узнает о торжественном покровительстве государя старообрядчеству, оно поголовно перейдет в раскол, и тогда православным архиереям и священникам останется пастырствовать только над дворянством и чиновниками” (П.И. Мельников, изд. Вольфа, стр. 226). Этого исхода боятся и в настоящее время не только духовные, но и гражданские власти»[19].

Далее автор стремится выяснить, насколько в действительности оправданы подобные опасения. Он приводит целый ряд высказываний, принадлежащих архиереям официальной церкви, которые резко критикуют ее строй, уклад, канонический порядок. Потом звучит вопрос: «Но, может быть, старообрядчество не менее вредно для государства и народа?» В ответ следует такой же пространный ряд высказываний, уже положительных, о старообрядчестве. Список снова открывает П.И. Мельников, который доказывал, что «старообрядцы, напротив, не заключают в себе ничего опасного для государства и общественного благоустройства: двухсотлетнее преследование их и ограничение в гражданских правах поэтому было совершенно излишне и даже вредно, и старообрядцы вполне заслуживают того, чтобы пользоваться всеми гражданскими правами (П.И. Мельников, стр. 201)»[20]. Далее следуют ссылки на схожие мнения И. Юзова, А.С. Пругавина, автора «Отечественных записок» Я. Абрамова, священника Т. Черкасского – автора «Биржевых ведомостей».

Вывод один, очень простой, звучит в конце: «Приведенной характеристики старообрядчества достаточно для того, чтобы со всей решительностью и основательностью сказать, что старообрядчество не только ничуть не вредно для русского государства и народа, но оно есть лучшая его сила, оно – фундамент нравственной жизни людей, оно – твердыня и оплот народной веры и благочестия» и т.д.[21]. Дедуктивный метод прост: главное – отобрать нужные цитаты. 

В том же 1907 г. на страницах девятого номера журнала «Старообрядец» упомянул имя П.И. Мельникова архимандрит Михаил (Семенов), впоследствии епископ. За опубликованную здесь критическую статью «Разрушающаяся церковь» номер был конфискован, разошлась только часть тиража. Отец Михаил ссылается на «Доклад Мельникова Александру II». Речь идет о фабрикации Соборного деяния на еретика Марина-армянина, коим новообрядческие апологеты доказывали, что двоеперстие – «армянская ересь»[22]. На эту же служебную записку опирался и автор «Древней Руси» А.И. Поснов. «Записка о русском расколе», упоминаемая ими, готовилась для великого князя Константина Николаевича. Она вошла в изданный в 1860 г. в Лондоне В.И. Кельсиевым «Сборник правительственных сведений о раскольниках» (Вып. 1), была опубликована в 1900 г. в Браиле (Румыния) книге «Мнение П.И. Мельникова о старообрядцах, представленное императору Александру II, и прошение браиловских старообрядцев, посланное Николаю II».

В брошюре «Устроение Церкви в XIX столетии», вышедшей в качестве приложения к журналу «Слово Церкви» в конце 1914 г. – завершающей, шестой, книге задуманного редакцией цикла «Чтение для семьи, школы и народа» – еп. Михаил обратился к «Очеркам поповщины». Излагая историю возникновения белокриницкой иерархии, он использует сведения, указанные писателем, ссылаясь на собрание его сочинений[23]. Еще об одном упоминании мы скажем ниже.

Ту же Записку П.И. Мельникова, подготовленную для Великого князя Константина Николаевича, приводит в статье «Национализм старообрядчества» И.А. Кириллов[24]. Впоследствии она вошла отдельной главой в его книгу «Правда старой веры» (1916 г.)[25]. Годом ранее в журнале «Старообрядческая мысль» он же опубликовал статью «Статистика старообрядчества»[26], по-своему развивая проблематику мельниковской работы «Счисление раскольников». Перекличка названий очевидна и кажется даже нарочитой.

Со слов московских старообрядцев-старожилов П.И. Мельников упомянул в «Очерках поповщины» о пребывании на Рогожском кладбище казаков атамана Матвея Ивановича Платова, которые подарили прихожанам походную церковь. «С 1813 года литургии на Рогожском кладбище совершались хотя и редко, в большие только праздники, но без особых предосторожностей и притом в самих часовнях, в алтаре которых раскидывали освященную палатку. Это завелось вот по какому случаю. По изгнании Наполеона из Москвы столицу заняли донские казаки, в числе которых много было старообрядцев. Рогожские попы исправляли им требы, а войсковой атаман граф Платов, сам тоже старообрядец, оставил, как уверяли впоследствии рогожцы, на кладбище походную церковь, освященную во имя Пресвятой Троицы. Тогдашний начальник московской столицы дал им словесное разрешение служить в этой церкви обедни»[27]. Говорили, что эту церковь М.И. Платов брал с собою в походы против Наполеона, при ней был постоянный священник.

Это упоминание стало основанием для создания устойчивого мифа о Платове-старообрядце.  В №35 «Церкви» за 1912 год была помещена неподписанная статья «Герой Отечественной войны старообрядец атаман Платов». «Очень немногим известно, – говорилось в ней, – что граф Платов был старообрядец. По обстоятельствам того времени и по тому положению, которое Платов занимал, он вынужден был скрывать свою принадлежность к старообрядчеству»[28]. Однако кроме устных свидетельств, на которые опирался П.И. Мельников, а вслед за ним – анонимный автор этой статьи, других подтверждений тому не выявлено. Наоборот, есть и обнаруживаются новые документы, дающие основание усомниться в принадлежности атамана к старой вере.

Например, в начале ХХ в., обобщая опыт изучения исповедных росписей и метрических книг, а также работы предшественников, писавших о М.И. Платове, историк А.А. Кириллов не обнаружил среди его предков никаких старообрядцев[29]. И сам М.И. Платов, и его отец с матерью, и двое его дядей по исповедным росписям принадлежали к новообрядческим церквам. Иван Федорович Платов с женой Анной Ларионовной и пятеро их детей исповедовались в черкасской церкви св. Петра и Павла[30]. К этой же церкви относились и двое братьев Ивана – Демьян Федорович и Дмитрий Федорович Платовы. М.И. Платов был дважды женат, и обеих жен взял отнюдь не из старообрядческой среды, венчался с ними в новообрядческих храмах. Нет никаких оснований также утверждать, что М.И. Платов был выходцем из старообрядческой среды. Современный старообрядческий автор священник Иоанн Севастьянов обнаружил документы, которые весьма характерно показывают отношение М.И. Платова к старообрядцам: в 1806 г. он дал им категорический отказ на устройство в Черкасске единоверческого храма. В его отрицательном отзыве об этой инициативе, адресованном епископу Арсению (Москвину) Воронежскому и Черкасскому, нет никакого сочувствия старообрядцам[31].

Гравюра С. Карделли «Матвей Иванович Платов», конец XVIII в. — 1-я четверть XIX в.

 

Вопрос о том, когда казаки М.И. Платова «заняли Москву», тоже не совсем ясен. Допустим, у П.И. Мельникова речь идет о небольшом отряде, который посетил Рогожское кладбище и передал походную палатку-церковь. Этот дар, если он и был сделан от имени М.И. Платова, доказывает лишь его благорасположение и внимание к духовным нуждам старообрядцев, но вовсе не собственную принадлежность к старой вере.

Донской военачальник щедро жертвовал деньги и ценности на новообрядческие монастыри. Некоторые факты приводит исследовательница М.В. Артюшенко в «Московском журнале». Она цитирует сохранившийся приказ М.И. Платова донским полкам о материальной помощи московскому Донскому монастырю. В нем М.И. Платов предписывает «доставить с каждого полка… по полпуду серебра  для отправления на богоугодные дела в оный монастырь в Москву. В сем храме Господнем воскурится фимиам благодарности от усердных сердец наших! Отцы духовные ежедневно возносить будут теплые моления к милосердному Творцу о спасении душ наших»[32].

В 1815 году М.И. Платов препроводил из Варшавы квитанцию для Донского монастыря на 15 тысяч рублей ассигнациями. В декабре в Москву по его распоряжению было доставлено десять пудов собранного от разных полков серебра – «чистого, без всякой примеси другого металла, <...> в слитках и в <...> изломанных окладах и утварях церковных состоящего». Спустя некоторое время М.И. Платов снова перевел Донскому монастырю крупную сумму денег[33].

Нет никаких свидетельств, чтобы перед смертью М.И. Платов позвал к себе старообрядческого священника. Панихида по нему прошла в соборной церкви Новочеркасска[34].

В №38 за 1912 г. журнал «Церковь» вернулся к статье о Платове. Редакция получила письмо от читателя Тимофея Козмина, который привел устные свидетельства старообрядцев Молдавии, румынского селения Камень (Каркалий) о том, что М.И. Платов молился в старообрядческой церкви и подарил старообрядцам Евангелие, изданное при патриархе Московском Иосифе, сделав на нем собственноручную надпись. «Рассказы о пребывании здесь графа Платова и сделанном им подарке я слыхал от местных старожилов, Евангелие же с собственноручной надписью графа я видел сам лично»[35].

Что же, старожилы, упоминаемые здесь – не очевидцы, ведь минуло ровно сто лет. Подаренное Евангелие – только знак уважения. Зайти в храм и перекреститься не означает постоянно молиться по старому обряду.

Выражаясь современным языком, журнал в юбилейный год войны для «пиара» уцепился за П.И. Мельникова и некритично использовал не проверенное им свидетельство. Потребовался символ – личность, которая объединяла бы и воплощала собой возвышенные патриотические устремления старообрядцев, действительно искренние. И все началось с одного лишь упоминания в «Очерках поповщины». Созданный журналом миф оказался живучим[36]. При этом, когда говорится о старообрядчестве М.И. Платова, снова используется ссылка на П.И. Мельникова, другие источники игнорируются[37].

В заключение рассмотрим один краткий намек на  эпизод из романа «В Лесах» в ранней статье старообрядческого еп. Михаила (Семенова). По-видимому, это единственное его обращение к художественному творчеству П.И. Мельникова, и оно требует комментария.

Особенностью публицистики отца Михаила было использование широкого пласта межтекстовых связей. В его статьях часты ссылки, цитаты, аллюзии, упоминания разных отечественных и зарубежных писателей. В статье из цикла «Беседы с читателями…» из журнала «Русский паломник» за 1904 г. вскользь упомянут и П.И. Мельников, точнее, его псевдоним[38]. Здесь говорится о семье Истратенко, они привезли из Сибири в Петербург почти целую тачку золота, а оно оказалось колчеданом. Их счастье было призрачным, заключает автор, опиравшийся, по всей видимости, на газетные публикации тех лет об этом трагикомическом случае. Эта аллегорическая картинка, образ обманчивого счастья, подкрепляется аллюзией к «повести Печерского», в которой «золотоискатели (вроде Истратенковых) набрали тачку металла, очень похожего на золото», а оно оказалось «сернистым колчеданом»[39]. Аллегорический образ семьи, проделавшей долгий и напрасный путь в надежде обогатиться, и аллюзия, указывающая на «повесть Печерского», повторяются в паре друг с другом в статье без заглавия в книге отца Михаила «Святые минуты»[40]. Статья в этом сборнике с упоминанием П.И. Мельникова (по псевдониму) – переработка (в сторону сокращения) всё той же «Беседы…» из «Русского паломника». Рассказ об Истратенко в третий раз приводится в статье «К Новому году» в №1 журнала «Церковь» за 1909 г.[41]. Здесь он также имеет значение аллегории: золото рядом, вокруг, и нужно лишь, не отчаиваясь, разрабатывать подлинные духовные «россыпи». Упоминания о «повести Печерского» уже нет.

Отец Михаил имел в виду в своих статьях эпизод из семнадцатой главы части первой книги первой романа «В Лесах». Здесь Колышкин разъясняет Патапу Чапурину, как мошенники выдают за золото тот самый злополучный серный колчедан. Вот их разговор, запомнившийся отцу Михаилу:

«Колышкин испробовал гарь и сказал:

– Не от того песку… Это от серного колчедана… Теперь ихнюю плутню насквозь вижу… Знаешь серный колчедан?..

– Не знаю, что за колчедан такой, не слыхивал… – отвечал Патап Максимыч.

– Дресву знаешь?

– Как дресвы не знать! – молвил Чапурин. – По нашим местам бабы дресвой полы моют.

– А как ее делают? – спрашивал Колышкин.

– Спорник с каменки берут… потолкуют в ступе, вот тебе и дресва, – сказал Патап Максимыч.

– Ладно, а замечал ты когда, что в дресве-то ровно золотые искорки светятся? – продолжал спрашивать Колышкин.

– Как не замечать!.. “Мышиным золотом” те блестки зовут.

– Ну вот, это “мышиное золото” и есть колчедан, – сказал Колышкин. – Ветлужское золото тоже “мышиное”… Понял?..

– Чудно что-то заговорил ты, Сергей Андреич, – молвил Патап Максимыч. – “Мышиное золото” искорками живет, блесками такими, а это, гляди-ка, что… – прибавил он, указывая на пузырек.

– Не про это тебе говорю, это золото настоящее и брато не на Ветлуге, – сказал Колышкин. – Говорю тебе про серный колчедан, про тот, что у вас “мышиным золотом” зовется. Местами он гнездами в земле лежит и с виду как есть золотой песок. Только золота из него не добудешь, а коли хочешь купоросное масло делать, – иная статья – можно выгоду получить… Эта гарь от колчедана, а по-вашему, от “мышиного золота”, а песок в склянке не здешний. То с приисков краденое настоящее промытое золото… Берегись, крестный, под твои кошели подкопы ведут…»[42].

Эпизод из романа, накладываясь на сообщения об обманувшейся семье, послужил для создания аллегории призрачного счастья.

Изучая старообрядческую периодику, можно, разумеется, выявить больше цитат и упоминаний. Мы старались отобрать известные имена публицистов, яркие примеры (случай с атаманом М.И. Платовым невозможно обойти стороной). Деление на две разных группы упоминаний при этом сохранится. Исторические работы П.И. Мельникова и его публицистика (а служебные записки можно рассматривать как ее разновидность) в целом чаще востребованы. Они служат источником необходимых сведений и фактов, используются при разработке таких тем как разоблачение подлогов, отстаивание свободы совести, заслуги старообрядцев в развитии государства. Оценка художественных произведений писателя звучит реже. Она в основном касается изображения старообрядцев, что естественно, и достаточно критична (В. Ровенский, Н.Д. Зенин). Основной упрек к писателю – непонимание сущности старообрядчества, секрета его внутренних сил. Тем не менее, несмотря на активное участие П.И. Мельникова в ликвидации старообрядческих скитов в первой пол. 1850-х гг., «Православный старообрядческий церковный календарь», официальное издание митрополии Московской и всея Руси РПСЦ, откликнулся на 200-летний юбилей писателя короткой статьей, ставя ему в особую заслугу гражданскую позицию – голос за прекращение преследований за веру[43].

 

 

 

[1] См.: Гордеева М.В. Старообрядческая периодика в конце XIX – начале XX вв.: Издания, авторы, проблематика (краткий обзор) // МедиаАльманах. 2016. №6. С. 114–122. Добавим, что, коль скоро старообрядчество становится предметом художественного осмысления, это вызывает естественный отклик на страницах старообрядческих газет и журналов. Порой он прямо пропорционален тем инвективным суждениям, какие высказывает писатель. Например, издававшаяся в 1892 г. в Коломые (ныне Ивано-Франковская обл. Украины) газета «Древняя Русь» откликнулась в одном из номеров отдельной статьей на сочинения С.Ф. Рыскина. Язвительный автор, скрывшийся под псевдонимом «Европейский фельетонист», «наградил» его ядовитым прозвищем – Крыскин (см.: Из жизни никонианцев // Древняя Русь. Коломыя, 1892. Год I, число 5, 1 августа. С. 27–32). Произведения этого писателя отличались крайне неприязненным и карикатурным изображением старообрядцев, что видно уже из приведенных названий.

[2] Сожжение Аввакума // Слово правды. 1907. №7 от 21 января. С. 2–3.

[3] [Сорский]. Глеб Успенский и поволжские старообрядцы // Слово правды. 1907. №11 от 4 февраля. С. 2–3.

[4] Ровенский В. Старообрядчество в художественной литературе. П.И. Мельников // Слово правды. 1907. №92 от 15 ноября. С. 1–2.

[5] [Правдин]. Старообрядчество в произведениях Мордовцева // Церковь. 1908. №49. С. 1684–1686; №50. С. 1768–1771.

[6] Старообрядчество в произведениях Н.С. Лескова // Церковь. 1908. №1. С. 20–21.

[7] [Д-ский]. Озеро Светлояр // Церковь. 1908. №25. С. 876–877.

[8] Под заголовком «В Неделю православия»: Церковь. 1908. №8. С. 263–267.

[9] Кириллов И.А. Взгляд на старообрядчество Глеба Ивановича Успенского // Церковь. 1909. №10. С. 349–351.

[10] О сущности старообрядчества // Слово правды. 1907. №78 от 27 сентября. С. 1; №84 от 18 октября. С. 2–3.

[11] Ровенский В. Указ соч. С. 2.

[12] Там же.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Там же.

[16] Зенин Н.Д. К нашей молодежи. М., 1916. С. 39–40. Журнальная публикация: Старообрядческая мысль. 1915. №12. С. 1081–1109.

[17]  Исследование о митрополите Амвросии и о крещении греков второю старообрядческою экспедициею в 1892 году // Древняя Русь. Коломыя. 1892. Год I, число 4, 1 июля. С. 21.

[18] Поснов А.И. Замечание на книгу «Житие преподобн[ого] Алекс[андра] Ошевенского» // Древняя Русь. Коломыя. 1892. Год I, число 6, 1 сентября. С. 37–38.

[19] Распространение старообрядчества опасно ли для государства? // Слово правды. 1907. №81 от 7 октября. С. 1.

[20] Там же.

[21] Там же.

[22] Михаил (Семенов), архим. Разрушающаяся церковь // Михаил (Семенов), еп. Собрание сочинений. М.–Ржев, 2011. Т. 1. С. 48.

[23] Михаил (Семенов), еп. Устроение Церкви в XIX столетии. М., 1914. С. 172.

[24] Кириллов И.А. Национализм старообрядчества // Слово Церкви. 1914. №6. С. 164.

[25] Кириллов И.А. Правда старой веры. Барнаул, 2008. С. 44, 47, 48, 71

[26] Кириллов И.А. Статистика старообрядчества // Старообрядческая мысль. 1913. №1. С. 20–26; №2. С. 138–142; №3. С. 249–262.

[27] Мельников П.И. Очерки поповщины // Собрание сочинений: В 8 т. М., 1976. Т. 7. С. 422.

[28] Герой Отечественной войны старообрядец граф Платов // Церковь. 1912. №35. С. 837.

[29] Кириллов А.А. Войсковой атаман Войска Донского граф Матвей Иванович Платов и его административная деятельность // Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета. Вып. 11. Новочеркасск, 1912 (на обложке – 1913). С. 8–10.

[30] Там же. С. 9.

[31] См.: Севастьянов Иоанн, свящ. Был ли атаман Платов старообрядцем? // «Самарское староверие» [Электронный ресурс]. URL: http://samstar.ucoz.ru/news/ierej_ioann_sevastjanov_byl_li_ataman_platov_staroobrjadcem/2012-01-13-5206 (последнее обращение: 15 мая 2018).

[32] См.: Артюшенко М.В. «Во славу веры донцов»: Московский Донской монастырь и казачество // Московский журнал. 2015. №1. С. 69.

[33] Там же.

[34] Лесин В.И. Атаман Платов. М., 2005. С. 395.

[35] Козьмин Т. Еще о графе М.И. Платове // Церковь. 1912. №38. С. 916.

[36] Спустя тридцать с небольшим лет,  в самый разгар Великой Отечественной войны, в январе 1943 г., старообрядческая архиепископия объявила сбор средств на создание танковой колонны имени атамана Платова. С этой целью было выпущено особое архипастырское послание, в котором прославленный военачальник именовался старообрядцем. См.: Христианам древлеправославной старообрядческой Христовой Церкви старообрядческого архиепископа Иринарха Московского и всея Руси и епископа Геронтия Ленинградского архипастырское послание // Во время оно : История старообрядчества в свидетельствах и документах. М., 2006. Вып. 3. С. 31. В 2004 г. в церковном календаре, издаваемом Митрополией Московской и всея Руси РПСЦ, было опубликовано обращение митрополита Алимпия (Гусева) «по случаю 250-летия со дня рождения казака-старообрядца, донского атамана, генерала от кавалерии графа М.И. Платова». См.: Алимпий (Гусев), митр.  Обращение по случаю 250-летия со дня рождения казака-старообрядца, донского атамана, генерала от кавалерии графа М.И. Платова // Старообрядческий церковный календарь (РПСЦ). М., 2004. С. 113–114. Конфессиональная принадлежность сходу заявлена в заголовке. В 2018 г. «Православный старообрядческий церковный календарь», издающийся, как указано на титульном листе, по благословению митр. Корнилия (Титова), опубликовал заметку, приуроченную к 200-летию со дня смерти М.И. Платова. См. следующее примечание.

[37] См.: 200 лет со дня упокоения атамана Платова // Православный старообрядческий церковный календарь на 2018 год / Изд. по благословению высокопреосвященнейшего митр. Корнилия Московского и всея Руси. М., 2017. С. 182–183.

[38] Михаил (Семенов), иером. Беседы с читателями «Русского паломника» // Русский паломник. 1904. №1. С. 4.

[39] Там же.

[40] Михаил (Семенов), архим. Святые минуты. СПб., 1907. С. 1.

[41] Михаил (Семенов), еп. К Новому году // Собрание сочинений. М.–Ржев, 2012. Т. 2. С. 11–13.

[42]  Мельников П.И. В Лесах // Собрание сочинений : В 8 т. М., 1976. Т. 2. С. 305–306.

[43] 200 лет со дня рождения П.И. Мельникова (псевд. Андрей Печерский) // Православный старообрядческий церковный календарь / Изд. по благословению высокопреосвященнейшего митрополита Корнилия Московского и всея Руси. М., 2017. С. 185–186.