«Я сильным рвением стремился к старообрядческой Церкви…»

 

К вопросу об изучении апологетического наследия В.М. Карловича

 

 

Наследию старообрядческого историка и публициста Владимира Михайловича Карловича (? – 11 сент. 1912) до сих пор не уделялось достаточного внимания, как, впрочем, и другим старообрядческим писателям XIX – начала XX веков. О нем не появилось сколько-нибудь заметных исследований. Биографические сведения о нем скудны, апологетическое наследие практически не изучено, прижизненные публикации, а также ряд посмертных, весьма тенденциозны[1].

Владимир Карлович

 

Я бы хотел коротко обозначить основные биографические вехи и опубликовать несколько писем, обнаруженных в архиве Московской старообрядческой архиепископии и общины Рогожского кладбища в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Они дают не только новые сведения о публицисте, в них видна и его личность – человек ищущий, мятущийся, искренний. А сверхзадача, конечно, – привлечь внимание к изучению судеб, деятельности, наследия старообрядческих апологетов и писателей вообще.

 

*

 

Выходец из еврейский семьи, В.М. Карлович с детства воспитывался в «духе талмудическом» и, как он сам писал, числился «турецкоподданным». Это неуклюжее сдвоенное определение наверняка знакомо ныне очень многим по книге и фильму «Двенадцать стульев», где один из главных героев именует себя «сыном турецкоподданного». Подданнство Османской империи часто принимали евреи-коммерсанты, жившие в южных районах Российской империи, в Одессе и других местах; это давало возможность обойти дискриминационные законы, связанные с конфессиональной принадлежностью, а для детей – получить освобождение от воинской повинности.

«Вместе с тем родные мои не лишним считали для меня и европейское воспитание, которое дает возможность узнать свободную жизнь и дальше бросать взгляды в далекий свет, где разум и сердце наполняются не одними только материальными интересами, но ставят человека на поприще гражданской жизни», – писал В.М. Карлович в предисловии к третьему тому своих «Исторических исследований, служащих к оправданию старообрядцев» (1886). Видимо, после первых двух книг он ощущал особую потребность высказаться, осмысляя пройденный в поисках веры путь, рассказать о нем, о выпавших испытаниях. «...Я совершенно переменил свои чувства и мысли, и стал завидовать своим друзьям, которые видят пред собою жизнь, полную стремлений к творческим идеалам, так как здесь, в сфере талмудического духа, я должен посвящать все занятие и все свои силы исключительно на служение лишь одним личным интересам»[2]. В.М. Карлович изучал христианство, причины разделения Восточной и Западной церквей, убеждаясь, что последняя «не только отступила от догматического принципа церковного домостроительства, но крайне нравственно испортилась». Дальнейшие духовные поиски приводят его к старообрядцам. Первое знакомство с ними состоялось в Кременчуге.

«Убедясь, что старообрядчество стоит в богослужебной практике на почве и канонически, и исторически законной, и ведет свое начало от непогрешимой Восточной апостольской церкви»[3], В.М. Карлович в 1867-м или начале 1868 года присоединился к белокриницкому согласию. Однако уже в 1869 г. рвет со староверием и при посредничестве архиепископа Казанского Антония (Амфитеатрова) присоединяется к господствующему «православному» вероисповеданию[4]. Причины такого шага не совсем ясны. Или присоединение было не до конца обдуманных шагом, и окончательное решение остаться в старообрядчестве пришло после, или уйти подтолкнула какая-то обида, неприязнь, ведь Карлович был «белой вороной», чужаком, или критическое материальное положение…

В 1873 г. В.М. Карлович возвращается к старообрядцам (его принимают вторым чином). В 1877 г. после смерти жены он предпринимает попытки переехать в Москву, чтобы продолжить начатый труд – «Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев» (первый том вышел в 1881 г.). В 1877 г. публицист подвергся аресту. Во владимирском госпитале, где лежали раненные в Русско-турецкой войне, он стал свидетелем, как синодский священник укорял одного солдата за то, что тот старообрядец. В.М. Карлович вступил в спор, стал доказывать, что старообрядчество не ересь. В результате по доносу священника он был арестован вместе с шестилетней дочерью в вагоне поезда, направлявшегося в Москву. Спустя несколько дней их освободили[5].

В последующие годы он жил в Казани, Москве, Астрахани, Аксае, Балакове, Владимире. Служил комиссионером в Библейской обществе. К 1877 г. подготовил книгу «Критический разбор талмуда, его происхождение, характер и влияние на верования и нравы еврейского народа». Тогда же книга была одобрена Московским цензурным комитетом. Вышла она в 1879 г. под псевдонимом «В.М. Кирасевский».

В этой первой своей работе, где пока нет ни слова о старообрядчестве, В.М. Карлович четко разделяет «религию Моисея и пророков», позиционируя ее как подлинную религию древних евреев, и раввинизм. Цель книги заключалась в том, чтобы показать, что «евреи не только не остались верными своему законоучителю Моисею, но напротив, исказили и извратили смысл его постановлений, прибавили к ним много такого, что совершенно не гармонирует с божественным характером закона Моисеева»[6]. В труде дан сравнительный анализ текстов книг Бытия, Второзакония, Царств, Паралипоменон, пророков (Исайи, Иова) и др. и сочинений раввинов. Тексты приводятся на еврейской языке с параллельным переводом на русский. В комментариях оговариваются расхождения, несоответствия, формулируются выводы. Отдельная глава «Несколько слов об употреблении евреями христианской крови для религиозных целей» представляет собой полемический ответ на брошюру И.К. Лютостанского «Вопрос об употреблении евреями-сектаторами христианской крови для религиозных целей в связи с вопросом об отношениях еврейства к христианству вообще» (М., 1876 г.). В.М. Карлович сформулировал в «Кратком разборе...» тот путь, по которому должен пойти, как он считал, еврейский народ: «Евреи были избраны, возлюблены Богом преимущественно пред всеми другими народами, как свидетельствуют нам Моисей и пророки, но теперь они совершили уже то назначение, ради которого были избраны. Теперь, если они хотят, чтобы и другие признавали в них семя благословенное, то должны и показать себя такими, должны возвыситься до братской любви ко всему человечеству, заповеданной Богом и Христом»[7].

Титульный лист второго тома "Исторических исследований, служащих к оправданию старообрядцев"

 

Первый том «Исторических исследований...» был издан в 1881 г. (под псевдонимом В.М.К., как и последующие) без предварительной цензуры. Старообрядческий архиепископ Антоний (Шутов) пожертвовал на издание книги 1600 рублей.  Значительную ее часть заняла критика системы единоверия, анализ современных событий, связанных с ним, и богословских споров о каноничности единоверия. Во многом в этой работе В.М. Карлович следует идеям священника Иоанна Верховского (в этой краткой статье, необходимой для того, чтобы предварить выявленные нами письма, мы не ставим цель сравнивать их взгляды).

Книга была представлена в Московский цензурный комитет уже после выхода. Потом попала в Синод. Там распорядились запретить ее и уничтожить тираж.

Главные положения, доказываемые в «Исторических исследованиях…», можно сформулировать в нескольких тезисах.

Во-первых, осуждение старого обряда, как подмечает автор, шло вразрез воле народа, «тела Церкви», а архипастырство (Н.И. Субботин подметил, что это слово заимствовано В.М. Карловичем у церковного писателя Т.И. Верховского), предавшее старый обряд анафеме, еще не составляет без народа Церкви, поэтому осуждение дониконовского обряда нельзя признавать правомерным. Во-вторых, споры о двоеперстии, аллилуйе, и т.д. – «чисто русское домашнее дело», участие греков в соборе 1666–1667 гг. – вмешательство чужеземца в дела соседа. В-третьих, со времен Никона народ был отстранен от участия в церковных делах, «архипастырство... уклонилось от духа и преданий св. апостольской Церкви, впало... в папство». Старообрядчество, в-четвертых, представляет собой законный протест народа против действий архипастырства, олицетворяя «прежде всего верность своему староотечественному и святоотечественному благочестию». После церковной трагедии середины XVII в. в России образовалось, в-пятых, «два православия», одно – «отечественное русское, народное, по-русски православное» (староверие), другое – «греко-никоновское, синодальное и официальное».

В этом и последующих двух томах В.М. Карлович рассматривает «старообрядческий вопрос» с двух сторон: с чисто богословской и, условно говоря, государственно-общественной. Часть статей трехтомника посвящена полемике по поводу двуперстия, осьмиконечного креста, числа просфор, имени «Исус», единоверию и его неканоничности. Другие посвящены свободе совести в России, принципам веротерпимости. В.М. Карлович выступает за отказ от политики каких-либо преследований инаковерующих. Он выдвигает идею нравственной ответственности монарха за происходящее в делах веры и в частности за разрешение «старообрядческого вопроса». Монархическое государство должно строиться только на принципах веротерпимости. Публицист настаивает на широком общественном и объективном обсуждении «старообрядческого вопроса» без инсинуаций и лживых измышлений.

Вскоре после издания первого тома «Исторических исследований...» В.М. Карлович приступил к публикации второго, но свыше последовало распоряжение приостановить печать. В январе 1883 г. К.П. Победоносцев сообщал Н.И. Субботину: «О книге, напечатанной Карловичем. По вашему указанию напали на след (sic! – В.Б.). В типографии Мартынова захватили 1200 экз. и нашли сведения, что сверх того сдано Карловичу 450. У него сделан обыск, захвачено 407; типография предана суду»[8]. В.М. Карлович уехал в Константинополь, затем в Австрию и поселился в Черновцах. Здесь вышли второй и третий тома «Исторических исследований...» (1883 и 1886 гг.). Он все-таки сумел довести начатое дело до конца. Материальную поддержку ему оказал предприниматель Викул Елисеевич Морозов.

В 1883 г. по распоряжению МВД было предписано выслать В.М. Карловича из России. Находясь за границей и ничего об этом не зная, публицист с двумя дочерьми приехал в Россию, был арестован и около полугода провел в заключении. Его дети также были лишены свободы и содержались под арестом в детском тюремном отделении. Публицист получил свободу с тем условием, чтобы уехать из страны. Виновником своего ареста он считал книготорговца С.Т. Большакова, ошибочно полагая, что он – тайный член противостарообрядческого миссионерского братства св. Петра Митрополита и друг Н.И. Субботина.

Особняком в публицистике Карловича стоит книга «Критический разбор Окружного послания и все оттенки направления самого автора его» (Черновцы, 1889). Повод к ее написанию дали попытки сторонников и противников Окружного послания найти общий язык для диалога и сближения. В.М. Карлович выступил с противоокружнических позиций, обвиняя автора Окружного послания И.Г. Кабанова (Ксеноса) в намерениях сблизить старообрядчество с единоверием, и дал довольно поверхностный анализ Окружного послания, построенный скорее на эмоциях, чем на строгом богословском рассуждении. В том же году на выход книги откликнулся известнейший старообрядческий апологет священноинок Арсений (Швецов), будущий епископ Уральский. «Вы просите моей беспристрастной оценки сего вашего труда, – писал он в письме В.М. Карловичу. – Я просматривал его  с крайним сожалением об вас, что здесь вы всуе труды свои убивали. А когда просмотрел все, то пришел к тому заключению, что вы этим теперь вконец себя уронили. <…> Любезный друг! Вы сделали огромную ошибку, взялись за дело, превышающее ваши силы»[9].

В 1894 г. в Черновцах В.М. Карлович издал брошюру в 36 страниц под названием «Апология Савватия, старообрядческого архиепископа Московского». Пребывая в России, архиепископ не имел возможности выступить сам против обвинений в свой адрес в печати, но деньги для издания изыскать и переслать мог. Кроме краткого вступления, брошюра включала в себя три главы. Первая была ответом на книгу С.Ф. Рыскина «Разоблаченный раскол» (1892), содержавшую очерк «Похождения лжеархиерея Савватия», где старообрядческий предстоятель изображался в карикатурном виде. Отвечая, В.М. Карлович назвал эту книгу «пустоплетством» и сравнивал с «фантастическими баснями из путешествия Гулливера».  Вторая глава была посвящена статье Н.И. Субботина, опубликованной в одном из номеров «Московских ведомостей». Тот доказывал, что Савватий недостоин быть епископом, поскольку ничего неизвестно о его происхождении. В.М. Карлович назвал эти обвинения «хаотическими» и изложил биографию архиепископа Савватия. «Его происхождение известно, следовательно – не темно и не укоризненно, так что мы, старообрядцы, не можем краснеть, имея его своим верховным пастырем…», – подытоживал он[10]. Третья глава брошюры была ответом на обвинения в адрес архиепископа Савватия, что тот якобы отрекся от сана после ареста, тюрьмы и тульской ссылки.

После 1905 г. В.М. Карлович получил возможность вернуться в Россию. Запрет на его книги был снят. В 1907 г. в Москве вышла еще одна его книга – «Краткий обзор преследования христиан первых веков в тесной связи с печальной судьбой старообрядцев», однако она повторяла уже сказанное и практически ничего нового не содержала. Впрочем, современник давал ей высокую оценку: «Хотя вся книга читается с захватывающим интересом, но для старообрядцев в частности особенно интересным и весьма ценным представляется документальный материал и неопровержимые доказательства по вопросу о двуперстии и происхождении троеперстия, изложенные в главе “Третий период. Гонение правоверных христиан Никоном патриархом и его последователями”. В доказательство неосновательности миссионерских обвинений, что будто только старообрядцы придают большое значение обрядовым мелочам, г. Карлович приводит примеры, доказывающие, что и сами обвинители придают важное значение обрядовым мелочам»[11].

В.М. Карлович участвовал во втором съезде старообрядческих начетчиков. Похоронен на Рогожском кладбище в Москве. Его наследие в старообрядческой апологетике стоит несколько особняком. В.М. Карлович адресует свой основной труд широким слоям российского общества (в первую очередь), не миссионерам, не старообрядцам других согласий. Он не прошел гектографический станок. «Исторические исследования…» предназначались для аудитории, привыкшей читать типографский текст. Порой публицист использовал, обобщал, по-своему развивал уже сказанное старообрядцами ранее, хотя бы в тех же «Поморских ответах», стремясь при этом отыскать новые доводы и факты. Помимо прочего, это был голос человека «со стороны», разрушавший миф об узко национальной ограниченности старообрядчества. Итог его личных поисков и раздумий. Итог собственного пути в поисках истины. Наследие В.М. Карловича не ограничивалось одними богословскими рамками, и публицист поднимал темы, которых старообрядческая апологетика прежде не касалась (даже боялась). Одна из основных – свобода вероисповедания как принципа государственного устройства и право свободного слова, когда заходит речь о Церкви и ее земном устроении, баланс во взаимодействии государства и Церкви. Сопоставительный анализ взглядов двух современников, И.Т. Верховского и В.М. Карловича, был бы интересной темой исследования. Лишь одной из тем.

Но перейдем к письмам. Они добавляют не только несколько новых фактов, но также штрихов к психологическому портрету публициста.

 

*

 

В Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки в фонде 246 (архив Московской старообрядческой общины Рогожского кладбища и архиепископии) мне встретилось прошение В.М. Карловича совершить над ним крещение. Оно было написано на имя архиепископа Антония (Шутова). Документ позволяет уточнить дохристианское имя Карловича – Нафтали, предполагаемое время присоединения. Прошение датировано 23 декабря 1867 года. Очевидно, что сам обряд был совершен позже, в самом конце декабря или в январе 1868 г. Почему В.М. Карловича попросили написать прошение? Наверное, потому, что это был все-таки человек, воспитанный и сформировавшийся вне староверия, и, очевидно, старообрядцы хотели убедиться, что это его осознанный выбор[12]. 1867 год – это, скорее всего, и время знакомства В.М. Карловича с Анисимом Васильевичем Швецовым, будущим епископом Арсением, который к тому времени уже приступил к обязанностям секретаря архиепископа Антония. Известно, что таинство крещения было совершено у московского купца Федора Свешникова, в домовом Троицком храме. Вскоре была крещена и жена В.М. Карловича.

Нами выявлено несколько его писем, адресованных А.В. Швецову и архиепископу Антонию. Они написаны в 1877 году, когда шла работа над «Историческими исследованиями…». Для этого публицисту было необходимо переселиться в Москву. («Я надеюсь на милость господа нашего Исуса Христа, что Он простил мне мою ошибку. Как человек немощный и притом грешный, я споткнулся, но не совсем пал, а напротив, постоянно имел в виду восстановить мое падение… Находясь в великороссийской церкви, за мои дарования и заслуги я имел возможность приобретать любовь и привязанность ко мне высокопоставленных особ, которые постоянно и поддерж[ив]али материальными средствами. Но, при всем том, я постоянно имел антипатию против этой церкви и сильным рвением стремился к старообрядческой церкви и к староотечественному обряду», – пишет В.М. Карлович). Поиск веры и истины был для него сложным. Публикуемые письма содержат некоторые штрихи к его биографии, однако, повторимся, в целом жизнь и деятельность публициста остаются предметом более глубокого изучения, к чему нам и хотелось бы призвать исследователей. Главное, о чем свидетельствуют письма, – об искреннем стремлении писателя найти себя в старообрядчестве, служить ему нелицемерно. Кроме того, они позволяют поправить некоторые неточности, попавшие в миссионерскую печать еще при его жизни.

Так, анонимный автор статьи «Кто такой издатель (мнимых) “Исторических исследований, (якобы) служащих к оправданию старообрядцев”» (из «Братского слова») упоминает, что В.М. Карлович встречался с Павлом Прусским и просил денег «на издание какой-то книги против евреев (которой никогда не издавал)»[13]. Однако «книга против евреев» упоминается в одном из публикуемых писем, и она была издана, только под псевдонимом (В.М. Кирасевский). Обвинение против В.М. Карловича несправедливо. Одно из публикуемых здесь писем было, видимо, хорошо знакомо автору статьи (значит, кто-то с Рогожского кладбища донес о том или сделал копию). Он пересказывает содержание одного отрывка, но совершенно меняет поставленные В.М. Карловичем акценты, а соответственно и смысл письма: «Но в 1877 г. Антоний Шутов получил от Карловича письмо с просьбою о прощении за содеянный им грех отступления от “древлеправославия” в мнимое “никонианство”. Объясняя этот случившийся с ним грех немощью человеческой и наущением врага рода человеческого диавола, он прибавлял, что вину своего падения желает искупить составлением большого сочинения в защиту старообрядцев от нападения “никониан” и надеется в непродолжительном времени прислать оное к Антонию на рассмотрение. Вскоре он действительно прислал в Москву большую рукопись: это и были “Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев”»[14]. Согласно «Братскому слову», В.М. Карлович просит прощения за отступление у архиепископа Антония (Шутова), а в подлинном письме он лишь пишет о Христе, надеясь на Его милость (см. далее письмо №3 и процитированный выше отрывок из него). В.М. Карлович не говорит, что, работая над «Историческими исследованиями...», стремится «искупить» вину отступления, а лишь просит принять это как доказательство искренности своего возвращения. Автор «Братского слова» опускает указания о том, что В.М. Карлович, оставаясь в господствующей церкви, «имел возможность приобретать любовь и привязанность... высокопоставленных особ», поддерживая созданный миссионерами образ публициста – «ловкого жида», готового ради денег писать что угодно и служить кому угодно. В статье одни акценты, в письме В.М. Карловича – другие.

Текстологические особенности прошения и писем позволяют сделать заключение, что публицист не до конца владел всеми нормативными тонкостями русского языка, регулирующими употребление отдельных слов и конструкций, грамматическими правилами. Заметно, что автор тщательно изучал особенности разных ветвей христианства, прежде чем присоединиться к старообрядцам, что он искренний, образованный человек. В письмах достаточно часто встречаются несогласования падежных окончаний, специфические авторские обороты («ввести в недру»; «особенное надежд нет» вместо «особенных надежд нет»; «я уверен на ваше доброе сердце и на вашего архипастырского достоинства», хотя правильнее, конечно, «я уверен в вашем добром сердце и в вашем архипастырском достоинстве»; «выразить моих душевных желание» вместо «выразить мое душевное желание»; «защищать достоинство и чистых моих религиозных чувств» вместо «защищать достоинство и чистоту моих религиозных чувств»; «решился на полную страданию»; «для исправления себя и мое семейство» вместо «для исправления себя и моего (своего) семейства»). Подобные ошибки встречаются и в книгах В.М. Карловича. Считая необходимым оговорить эти особенности индивидуального стиля, мы при подготовке писем к публикации устраняем наиболее броские грамматические неправильности, которые являются скорее следствием специфического владения русским языком, нежели случайными описками. Это нисколько не влияет на смысл высказываний. Пунктуация и орфография приближены к современным правилам. Ответные письма А.В. Швецова и архиепископа Антония к В.М. Карловичу отыскать не удалось.

Ну а теперь – сами письма и прошение.

 

 

  1. Архиепископу Антонию (Шутову)

 

 

Его Высокопреосвященству

Церкви Староверческой Архиепископу Московскому и Владимирскому

турецкоподданного еврейского вероисповедания Нафтали Карловича

покорнейшее прошение.

 

Происходя из евреев от рождения до сего времени, из чтения Библии и святого Евангелия и других христианских книг познавши ложность своей религии, убедился в истинности пришедшего в мир Мессии, Господа нашего Исуса Христа Сына Божия для спасения рода человеческого и, испытуя различные христианские исповедания, обрел богоучрежденную им Церковь, [со]зданную на основании Апостолы и Пророки, и вратами адовыми не одолеваемой в том христианском староверческом вероисповедании, к которому изволите принадлежать, Ваше Высокопреосвященство, а потому отрекаюсь от ложной своей еврейской религии, не привлекаемый никем.

Посему покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство исподобить меня св. крещения и тем приобщить словесному стаду пастыреначальника Христа Спасителя, ввести в недру святой соборной апостольской староверческой церкви.

К сему прошению турецкоподданный еврейского вероисповедания Нафтали Карлович руку приложил.

Декабря 23 дня, 1867 года.

Автограф: ОР РГБ. Ф.246. Карт. 208. Ед.хр.1. Лл. 217217об.

 

 

  1. А.В. Швецову

 

Добрейший Анисим Васильевич!

Прибыл благополучно во Владимир и передал письмо ваше господину Жиголову[15], который благосклонно принял его и обещался обращать на меня свое внимание, однако ж притом он сказал, что, как во Владимире небольшое общество, то поэтому особенных надежд нет для поддержки меня.

Итак, я покоряюсь судьбе Божией. Он лучше нас знает, что с нами делать нужно. Он промышляет о нашем благе и спасении. Что далее будет, я вам скажу. Прошу вас, другое письмо потрудитесь передать преосвященнейшему владыке Антонию[16].

Вам преданный

Владимир М. Карлович.

5 октября 1877 года.

 

Автограф: ОР РГБ. Ф.246. Карт. 181. Ед.хр.1. Лл. 135135об.

 

 

 

  1. Архиепископу Антонию (Шутову)

 

 

Ваше Высокопреосвященство, высокопреосвященнейший Владыко.

 

После моего исправления[17] прошло уже, благодаря Бога, четыре года. В течение сего времени я проживал в разных местах, а именно: в Астрахани, на Дону, в Аксае и в Балакове. А если Вам угодно исправиться о моем поведении и ревности о церкви старообрядческой, то я вполне уверен, что в этих отношениях все тамошние христиане вам подадут обо мне хорошие отзывы и превосходные ручательства. Я надеюсь на милость Господа нашего Исуса Христа, что Он простил мне мою ошибку. Как человек немощный и притом грешный, я споткнулся, но не совсем пал, а напротив, постоянно имел в виду восстановить мое падение, на которое я положил, или лучше сказать, пожертвовал последних моих 350 руб. для поездки за границу в Белую Криницу. Находясь в великороссийской церкви, за мои дарования и заслуги я имел возможность приобретать любовь и привязанность ко мне высокопоставленных особ, которые постоянно и поддерж[ив]али материальными средствами. Но при всем том я постоянно имел антипатию против этой церкви и сильным рвением стремился к старообрядческой церкви и к староотечественному обряду. В доказательство всему этому служит, что я оставил круг людей, которые уважали и помогали мне во всех отношениях. Теперь же не имею пристанища и живу беднее церковной мыши, но терплю ради христианства, ибо ап[остол] Павел говорит: «Зная, братия, что вера ваша проверяется терпением»[18]. Во-вторых, тружусь в пользу старообрядчества, апология которо[го] уже написана на 350 листах, и которая должна еще много помещать в себе. Я надеюсь с помощию Божией до весны решительно окончить этот труд и опять надеюсь, что в России он будет пропечатан. Но [чтобы] совершать этот драгоценный труд, мне необходимо нужно несколько месяцев проживать в Москве для отыскания некоторых исторических материалов, коих в провинциях совершенно достать невозможно. Мне решительно непонятно, почему Москва кормит столько людей и, пожалуй, много бесполезных, а я, полезный, в этом числе должен быть лишний. Если я Вас оскорбил, то Вы как архипастырь должны мне прощать, потому что это выражение было с моей стороны решительно детское[19], ибо кто имеет в виду делать зло, тот предварительно ничего не скажет, а почему я пред Вами в то время так глупо выразился, то на это я имел основательные причины, которых со временем я Вам скажу. Итак, Преосвященнейший Владыко, я уверен на Ваше доброе сердце и на Ваше архипастырское достоинство[20], что Вы мне простили, и надеюсь, что Вы примите участие в моем положении и дадите мне ход к исполнению моих стремлений в пользу ближних церкви старообрядческой, за что Отец Небесный вознаградит Вас своим милосердием. В продолжение этого времени я также написал в трех больших томах – полемика против евреев, из коих первый том пропущен Московским цензурным комитетом с дозволением печатать онаго[21].

Поручая себя и семейство мое святым молитвам Вашего высокопреосвященства и благословения милостивого отца и архипастыря, остаюсь Ваш покорный слуга

Владимир М. Карлович

Октября 5-го

1877 года.

 

Автограф: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 181. Д. 1. Лл. 136136об.

 

 

  1. Архиепископу Антонию

 

Ваше Высокопреосвященство!

 

Нет возможности иметь с Вами личное свидание, то поэтому я нахожу удобным для меня, насколько здесь место дозволит, побеседовать с Вами письменно, чрез которого только и имею единственное средство выразить пред Вами мое душевное желание, с полною уверенностью на Ваше архипастырское достоинство и на любовь Вашу ко всем православным христианам, что не оставите меня без Вашего внимания.

Вам хорошо известно слово самого Спасителя нашего, Который говорит: «Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себя и по Мне грядет». Так именно и действовал я с первого дня вступления моего в христианство. Конечно, житейское и духовное мое устройство я необходимо должен был искать не между евреями и не между другими народами, а именно между теми христианами, которые приняли меня в свое Христово стадо, и в той церкви, которая приняла в лону свою. Но попущением Божиим к великому моему прискорбию оно сделалось не так, как по духу христианской любви следовало бы делать; а напротив, вместо того, чтобы укрепиться и утвердиться в духе и учении истинно христовой церкви, мне предстояло и предстоит иметь внутреннюю борьбу с самими нашими христианами и защищать свое ученое достоинство и чистоту моих религиозных чувств. Например, выдумывали, что будто бы я хотел из старообрядчества в великороссийскую церковь второй раз креститься. Вот какая нелепость и бессмыслица могла выйти из уст некоторых недоброжелательных христиан! Но это наглая и оскорбительная для меня ложь. Ведь великороссийская церковь и без вторительного крещения, а одним миропомазанием только обратила на меня, как на полезного человека, особенное внимание. Я был комиссионер в Библейском обществе, и таким образом мог бы прожить до последней минуты моей жизни. Но я никак не мог ужиться с понятиями и правилами этой церкви, и оставаться в ней казалось для меня громовым ударом, ударом на смерть и вечную погибель, и вот оставил все житейское, искал духовное и уехал в Белую Криницу для исправления себя и моего семейства. Поездка, которая стоила мне 350 руб. взад и вперед, и вместе с тем решился на полное страдание, так что переезжаю постоянно с места на место, не имею, где главу приклонить, терплю разные недостатки; но что делать, надобно носить крест Христов. Конечно, Бог милостив, и промыслом Своим он меня не оставляет, а я по возможности по целым ночам просиживаю и приготовляю драгоценный предмет в пользу старообрядчества. Итак, преосвященный владыко, теперь уже третий месяц проживаю во Владимире, где находится только четыре дома наших христиан, которые кое-как и меня поддерживают. Однако общим согласием было решено, чтобы я уехал в Москву, но оставили меня еще до после праздника[22]. Между этими христианами есть один, и вероятно Вам известный наш христианин Михайло Евфимович Никитин[23]. Он бездетный и очень богатый, но при том очень, очень скупой, так что он никогда не делал помощи ближним своим (прошу Вас, эти слова должны остаться между нами). Но здесь виден промысл Господа, что этот Михайло Евфимович меня полюбил лучше как родного и вся почти поддержка для меня, хотя со скупостию, но все-таки идет от него, так что на это все удивляются. Он вместе с Жаровым[24] клонил к единоверию, но моим приездом во Владимир с помощию Божией я много ему читал, и он, слава Богу, получил даже отвращение от единоверия. Однако он Вас уважает, поэтому покорнейше Вас прошу, потрудитесь писать к нему письмо и попросите его, чтобы он обратил на меня его внимание[25]. Он Вас верно послушает и напечатает мое сочинение. Можете писать на имя Осипа Васильевича Жиголова с передачею ему, за что Отец Небесный вознаградит Вас Своим милосердием.

Поручаю себя и семейство мое святым молитвам Вашего высокопреосвященства.

Ваш покорнейший слуга Владимир Карлович.

Декабря 15, 1877 года.

 

Автограф: ОР РГБ. Ф.246. Карт. 181. Ед.хр.1 Лл. 241242об.

 

 

[1] Речь идет о публикациях в нестарообрядческой периодике: Л.Н. Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев. В.М.К. Москва. 1881 // Исторический вестник. 1881. №12. Критика и библиография. С. 838–839; [Без указания авторства] Кто такой издатель (мнимых) «Исторических исследований, (якобы) служащих к оправданию старообрядцев» // Братское слово. 1885. №2. С. 119–128; Субботин Н.И. Заграничная раскольничья литература // Братское слово. 1886. №7. С. 565–574; А.Д. Новое раскольническое сочинение // Христианское чтение. 1887. март, апрель. С. 406–414; Марков В.С. Еврейский апологет старообрядчества // Церковные ведомости. 1912. №42; Чтения в обществе истории и древностей российских. 1915. № 1. (См. стр. по указателю). Довольно сдержанной выглядит статья В. Маркова, в которой он указывает на ряд неточностей, допущенных В. Карловичем в «Исторических исследованиях»: Марков В.С. Историческая справка по новым данным, касающимся истории старообрядческого раскола XIX столетия // Богословский вестник. 1913. № 9. С. 87–115.

[2] Карлович В.М. Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев. Черновцы, 1886. Т. 3. С. 39.

[3] Там же. С. 40.

[4] Кто такой издатель (мнимых) «Исторических исследований, (якобы) служащих к оправданию старообрядцев» // Братское слово. 1885. №2. С. 121.

[5] Карлович В.М. Указ. соч. С. 42–43.

 

[6] Кирасевский В.М. [Карлович В.М.] Критический разбор талмуда, его происхождение, характер и влияние на верования и нравы еврейского народа. М., 1879. C. IV.

[7] Там же. С. 123.

[8] Чтения в обществе истории и древностей российских. 1915. № 1. С. 308.

[9] Арсений (Швецов), еп. Письмо В.М. Карловичу. Ответ на «Критический разбор Окружного послания» // Собрание сочинений. М.-Ржев, 2013. Т. 3. С. 165.

[10] Карлович В.М. Апология Савватия, старообрядческого архиепископа Московского. Черновцы, 1894. С. 24.

[11] Библиография // Слово правды. 1907. №78 от 27 сентября. С. 4.

[12] Подобным образом в 1907 г. поступил епископ Нижегородский Иннокентий (Усов), когда попросил от архимандрита Михаила (Семенова), будущего епископа Канадского, написать прошение о присоединении к старообрядчеству. «У нас не принято обязательно писать прошение о желании присоединиться, но от архимандрита Михаила как от человека ученого я потребовал этого», – вспоминал он на заседании Петроградского религиозно-философского общества в 1916 году, посвященном памяти погибшего владыки (РГАЛИ. Ф. 2176. Оп. 1. Д. 28. Л. 15).

[13] Кто такой издатель (мнимых) «Исторических исследований, (якобы) служащих к оправданию старообрядцев» // Братское слово. 1885. №2. С. 124.

[14] Там же. С. 124–125.

[15] Владимирский купец, авторитетный старообрядец. В его доме после освобождения из тюрьмы суздальского Спасо-Евфимиева монастыря жил епископ Конон (Смирнов).

[16] Это письмо публикуется далее, см. №3.

[17] Имеется в виду повторное присоединение к старообрядчеству.

[18] В.М. Карлович ошибается. Высказывание принадлежит апостолу Иакову. К тому же цитируется оно неточно, очевидно по памяти. «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение» (Соборное послание св. Апостола Иакова, 1:2–3). Карлович сохраняет деепричастный оборот (зная), который, будучи вырван из текста, нарушает грамматическую логику построения высказывания в публикуемом письме.

[19] То есть по-детски откровенное, чистое, искреннее. О каком «выражении» идет речь, не ясно, но, видимо, имеется в виду написанное в этом же письме выше.

[20] В подлиннике – «уверен на вашего архипастырского достоинства».

[21] Сохранены стилистические особенности подлинника. В.М. Карлович имеет в виду книгу «Критический разбор талмуда, его происхождение, характер и влияние на верования и нравы еврейского народа». Однако эта книга – однотомник. Либо замыслы Карловича изменились и он ограничился одной книгой, либо смог объединить в один том весь материал, планируемый на три тома, либо он по каким-либо причинам не смог издать другие тома.

[22] Ближайший праздник – Рождество Христово (по старому стилю 25 декабря).

[23] Эта фамилия упомянута А.С. Пругавиным в книге «Старообрядческие архиереи в Суздальской крепости». «Конон был так слаб, что не имел сил выйти без посторонней помощи из тюрьмы и потому был вынесен на руках. С большим трудом доехал он до Владимира, где и поселился, найдя самый радушный приют у тамошних старообрядцев Жогалевых (так у А.С. Пругавина; в письмах №2 и 4 В.М. Карловича – Жиголов. – В.Б.) и Никитиных».

[24] Неустановленное лицо.

[25] В.М. Карлович начал было писать правильно: «свое внимание», но местоимение «свое» потом зачеркнул.