ГЛАЗОВО – село в Мещовском уезде (ныне в Сухиничском районе). Местное старообрядчество было немногочисленным, но сплоченным. Моленные существовали издавна, однако документальных свидетельств о них сохранилось мало. Упоминания о строительстве старообрядческого храма относятся к началу ХХ века, в честь кого или чего был он освящен, требует уточнения. Сведений о глазовских старообрядцах на страницах старообрядческой периодики нет.
*
Еще в 1838 году в селе обнаружены были властями три моленных. Их устроили на задворках своих крестьянских имений местные жители Ефим Афанасьевич Кузнецов, Дмитрий Васильев, Андрей Яковлевич Косарев. «В моленных проживали девки, отправлявшие вместе с крестьянином того же села Алексеем Ефимовым службы», сообщает автор книги «Раскол в пределах Калужской епархии И.Ф. Тихомиров. Становой пристав с подачи духовных властей опечатал все три строения. Но крестьянам ничего не осталось, как подать прошение о снятии печатей: в избах осталось их имущество, необходимое в крестьянском быту. По представления земского суда Калужское губернское правление разрешение дало в самом конце декабря того же 1838 года. Земскому суду предписано было следить, чтобы в избах никто на молитву не собирался. Духовную консисторию о том не уведомили. Она вновь возбудила ходатайство о преследовании старообрядцев. На примере Глазовских моленных И.Ф. Тихомиров показывает, как в эпоху Николаевских преследований православные христиане открывали молитвенные дома под видом обычных жилых[1].
В 1843 году глазовским старообрядцам было разрешено иметь собственную моленную, но при условии, что они не станут производить никакого ремонта.
Это условие было нарушено в 1863 году. Синодский епископ Калужский и Боровский Григорий (Миткевич) тут же сообщил обо всем губернатору. По его сведениям в молитвенном доме поменяли несколько бревен, сделали новые окна, перекрыли крышу, соорудили крыльцо у входа. Внутри старообрядцы перестелили полы, сделали клиросы, иконостас. Мещовский уездный исправник подтвердил все эти сведения, ради которых архиерей тревожил губернатора[2].
Виновных установили без труда, ведь большой ремонт невозможно провести тайком. Им руководили крестьянин из соседней деревни Кучерово Степан Архипович Нефедов и проживавшие в Глазове Михей Васильевич Левин, Дементий Афанасьев. Рядчиком был Василий Алексеевич Кузнецов. Рабочие – из местных крестьян. Это «актив» глазовских старообрядцев. Чем для них закончилось дело, неизвестно. Нужно отметить оперативную реакцию духовных властей на проведенный в обход закона ремонт моленной и удивительную нерасторопность властей гражданских. Факты были переданы в Мещовский уездный суд, и тут выяснилось, что село уже лет двадцать как отошло к соседнему Козельскому уезду. Все бумаги пришлось переоформлять. Что в конце концов стало с моленной, выяснить мне так и не удалось.
Некоторые из приведенных выше фамилий старообрядцев повторил спустя тридцать лет мещовский протоиерей и благочинный Алексей Троицкий в одном из донесений. Глазово тогда вновь вернулось в Мещовский уезд. Троицкий сообщал в консисторию о глазовском крестьянине Алексее Ефимовиче Кузнецове. Это он упомянут в книге И.Ф. Тихомирова (см. выше) лишь по имени отчеству: Алексей Ефимов. Это был в 1860-х годах старик за девяносто лет. Протоиерей называет его «беглопоповцем лужковского согласия». Возможно, что он – отец упомянутого чуть выше В.А. Кузнецова. Личность этого человека любопытна. А.Е. Кузнецов сидел в тюрьме: якобы убил своих незаконнорожденных детей. Подробностей Троицкий не передает. Выйдя на свободу, А.Е.Кузнецов целиком посвятил себя покаянию, «сделался постником». При его доме была моленная, где сам хозяин, несмотря на десятый десяток, каждый праздник вел службу (утреню и часы), кроме того исправлял некоторые требы, и не только для глазовцев, но и для старообрядцев соседних деревень[3].
Другая моленная (или, как называет ее Троицкий, «келья») была у Михея Левина. К какому принадлежал он согласию, указаний нет, а если бы и были, как в случае со стариком Кузнецовым, неясно, насколько хорошо разбирался в этом Троицкий.
На рубеже XIX и XX веков в Глазове возникает приход, появляется священник – Тимофей Калинкин, рукоположенный в 1899 году противоокружническим епископом Даниилом. В приход вошли близлежащие селения Кучерово, Жердово и весь Мещовский уезд. В большинстве своем глазовские старообрядцы не приняли Окружного послания. Об их воссоединении с Московской архиепископией сведений нет, но, по-видимому, примирение имело место: после Тимофея Калинкина в Глазове служил какое-то время рукоположенный епископом Павлом (Силаевым) в мосальское село Чертень Иоанн Митрофанович Лебедев. Он сам, как и рукоположивший его архиерей, признавали омофор Московской архиепископии[4]. Но пока это единственный повод утверждать о воссоединении. Об обоих священниках на сей день практически ничего неизвестно. Когда именно был переведен в Глазово отец Иоанн Лебедев, рукоположенный в 1914 году, постоянно или временно, тоже не совсем ясно.
После 1905 года в селе строится старообрядческая церковь. Ее название нуждается в уточнении. Последним настоятелем в ней был Стефан Иванович Елисеев. Родился он в Глазове в 1880 году. Рукоположен, вероятно, не ранее 1925 года. 9 декабря 1937 года тройкой НКВД отец Стефан был приговорен к расстрелу за контрреволюционную агитацию; приговор привели в исполнение в день старого Рождества, 25 декабря 1937 года[5]. Других сведений о нем, кроме короткого упоминания в книге памяти репрессированных калужан «Из бездны небытия» не удается найти, но там прямо указано, что он «священник старообрядческой церкви».
В настоящее время в Глазове нет старообрядческого прихода.
[1] Тихомиров И. Раскол в пределах Калужской епархии. Калуга, 1900. С. 53–54.
[2] ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 1446.
[3] ГАКО. Ф. 33. Оп. 3. Д. 1901. Л. 67об.
[4] Архив Митрополии Московской (ММ и ВР) РПСЦ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 706. Л. 4.
[5] .Из бездны небытия: Книга памяти репрессированных калужан. Калуга, 1994. Т. 2. С. 32.
