МЕДЫНЬ — уездный (ныне районный) центр Калужской об­ласти. По данным на 1905 год, общее население города составляло около 4400 жителей. Число старообрядцев в начале 1910-х годов равнялось примерно одной сотне человек[1]. Небольшая заметка, опубликованная в 1907 году в газете «Слово правды», указывала, что в Медыни проживает 20 старообрядческих семейств[2]. В при­ход входили, кроме того, окрестные деревни и поселок Мятлево. Медынский старообрядческий храм освящен был во имя Покрова Пресвятыя Богородицы.

Покровский храм в Медыни. Современный вид

*

Заметную роль в становлении старообрядческого прихода в Ме­дыни сыграл зажиточный горожанин Ефим Степанович Баранов (род. в 1833-м или около). Он был крещен в господствующей цер­кви, но с детства проживая в Полотняном Заводе, присоединился там (или родителями был присоединен) к старой вере[3]. Он от рождения был старообрядцем, просто, как многие, крещен в гос­подствующей церкви был вынужденно.

В 1872 году Е.С. Баранов был избран в медынскую городскую думу. На имя калужского губернатора пришло анонимное письмо, общий тон которого указывал, что старообрядец там очень неже­лателен.

«Его превосходительству

господину Калужскому гражданскому губернатору и кавалеру. От утесняемых граждан города Медыни всепокорнейшее прошение.

В городском медынском нашем обществе находится на служ­бе в городской управе и на будущий год выбран жеребьевкой мещанский староста Ефим Степанов Баранов, который по наше­му общему мнению, вере христианской и смыслу гражданско­му не может быть общественным должностным лицом, ибо он держит сектантский обряд, во всякое время, даже без службы противен христианам и враг христианству. Посему уведомляем Ваше превосходительство убедить нас в истине и праве закона, может ли сектант служить обществу, на что нетерпимо ожидаем Вашего начальнического распоряжения в уверенности удовлет­ворения»[4].

Не исключено, что перед нами — образчик тогдашней предвы­борной борьбы. Так или иначе, но за Баранова заступилось все медынское мещанское общество, попросившее губернатора утвер­дить его в должности. Дал о нем положительный отзыв и уездный исправник, написавший, что Ефим Степанович «придерживает­ся старообрядчества потому только, что к оному принадлежали его отец, мать, дед и бабка. Сборищ раскольников в его доме не бывает и заметного значения его в среде единомышленников не выказывается. Баранов тихого и степенного образа жизни и по свойству своего характера и складу ума не способен к влиятель­ному содействию раскольнической пропаганде, в чем он и не был замечен»[5]. Роль Баранова в местном старообрядчестве здесь при­глажена. Если не в семидесятых годах, то в последующее время Баранов устроил в своем доме моленную, которая стала общественной. Учитывая положительные отзывы, а также и то, что должность Баранова не особенно высока, Министерство внутренних дел в конце мая 1873 года разрешило губернатору утвердить Баранова, что и было сделано.

Собственного священника медынские старообрядцы в девят­надцатом веке не имели. Если требовалось ребенка крестить, вен­чаться, ездили за семнадцать верст в Таракановку. К ней и при­надлежал медынский приход. Этой деревни сейчас не существует. Безусловно, позволить себе такие поездки могли те, кто имел собственных лошадей, да и при этом регулярное посещение служб было затруднительно. Молились в частном доме с уставщиком по двунадесятым праздникам. Конечно, в важных случаях посылали за священником в Таракановку.

В 1907 году, когда преследования старообрядцев прекратились, в Медыни произошло знаменательное событие: старообрядческий священник в полном облачении прошел по городу до кладбища с похоронной процессией. «Так как проводы совершали в первый раз, то новообрядцы со вниманием смотрели, как о. Нил (Бойков, из Таракановки. — В.Б.) служил при остановке литию, и подавали деньги, чтобы отслужить панихиду. Медынцы надеются, что у них со временем будет воздвигнут храм»[6].

Страница рукописных Ирмосов. Работа священника Николы Смирнова) (Медынь). 1888 год

В 1909 году умер медынский купец-старообрядец Иван Матве­евич Шувалов, завещавший 4000 рублей на возведение в городе каменной церкви. В 1911-м медынская старообрядческая общи­на зарегистрировалась в губернском правлении, а старообрядец Андрей Ефимович Баранов (сын Е.С. Баранова), в доме которого проходили богослужения, пожертвовал для строительства свою усадебную землю. На первом общем заседании общины в июне того же года он был избран ее председателем. В декабре 1911 года священник Никола Васильевич Смирнов получил благословение от епископа Ионы (Александрова) Калужско-Смоленского слу­жить в Медыни, и на праздник Рожества Христова, 25 декабря, совершил в молитвенном доме Баранова первую торжественную службу. На собрании общины он заявил, что служить в Медыни согласен безвозмездно[7].

Немного расскажем об Андрее Баранове. Он родился в 1971 году. Ту же ответственную должность председателя доверила ему община спустя три года, в 1914-м, на повторных выборах. Ува­жаемым был он человеком и, кстати, как и отец, проявлял ак­тивность в общегородских делах. Например, в 1910 году Андрей Баранов избирался членом медынской горуправы, заведующим медынским военно-конным участком[8]. В годы советской власти трагически сложилась его судьба. В 1930-м году, когда он трудился чернорабочим заготпункта «Смычка» в Медыни, арестовало его ОГПУ и по 58 статье приговорили Баранова (было это Рождест­венским постом, 27 декабря) к восьми годам лагерей. К счастью (хотя какое это счастье), длительный срок заменили высылкой в Северный край[9].

Подпись А. Баранова стоит под прошением о строительстве храма, поданном в губернское правление. В пояснительной к нему записке говорится, что церковь проектировалась в «русском стиле 17-го столетия» и рассчитана на 175 молящихся. В марте 1912 года строительное отделение губернского правления одобри­ло проект[10].

Священник Никола Смирнов родился в Таракановке 15 июля 1856 года. Потом надолго из Калужской губернии уехал. В 1896 году в известном старообрядческом Предотечевом монастыре (Черниговская губерния) епископ Сильвестр (Малышев) Балтский рукоположил Смирнова во священники в город Житомир. Отец Никола послужил какое-то время в посаде Добрянка, потом в деревне Матюково Новоторжского уезда Тверской губернии, в тамошнем Сергиевском храме. И уж оттуда переведен был в Ме­дынь, поближе к родине. Официально священник стал проживать в Медыни с 20 мая 1911 года[11]. Последнее упоминание о нем мне встретилось в документах 1928 года[12].

2 февраля 1912 года в Медыни прошли еще одни открытые похороны местного старообрядца Сергея Васильевича Гринёва. Ранее отпевание совершалось на дому. «Такие похороны заинте­ресовали многих из новообрядцев, которые со вниманием смотре­ли, как наши священники служили литию при остановках, когда несли на кладбище». Священников было двое: Никола Смирнов и Нил Бойков из Таракановки. Покойный был членом медынской старообрядческой общины[13].

15 апреля 1912 года на собрании медынской общины был одоб­рен проект каменного храма, его приблизительная смета состави­ла 15000 рублей. В строительный комитет, кроме А.Е. Баранова, избраны были местные старообрядцы А.И. Шувалов, И.Г. Чич- кин, И.В. Пашутин, И.Д. Афанасьев. Решено было также провес­ти крестный ход на реку Медынку в день праздника Преполове­ния Пятидесятницы для освящения воды. Купцы-старообрядцы изъявили согласие на то, чтобы в день хода не открывать торго­вых лавок до его окончания[14].

Закладку Покровского старообрядческого храма предполага­лось осуществить в мае 1912 года. Но в Медыни тогда произошел сильный пожар. «Сгорело более полуста домов и много лавок — в общем с лавками 100 зданий. Люди бегали в панике. Имущест­во спасать было невозможно», — писал об этом бедствии журнал «Церковь»[15]. У Андрея Баранова тоже сгорела лавка с товаром. И другие зажиточные старообрядцы пострадали. Пришлось за­кладку переносить. И состоялась она 17 октября того же 1912 года. Чин закладки отслужил Никола Смирнов. После богослужения он произнес слово о значении храма для православных христиан, отметив, что закладка совершается в знаменательный для старообрядческой Церкви день: именно 17 октября подписал в 1905 году император Николай II указ «Об укреплении начал веротерпимости».

В тот же день было решено отправить на Высочайшее имя теле­грамму с выражением верноподданнейших чувств. Далее от име­ни общины А. Баранов зачитал священнику благодарственный адрес за плодотворную и полезную для местного старообрядчества деятельность. Провозгласив многолетие государю императору и всему царствующему дому, как тогда повсеместно это делалось в торжественных случаях, старообрядцы крестным ходом верну­лись в моленную[16].

В 1913 году к Пасхе возведена была колокольня. Колокола подвезли с задержкой, всего их было шесть. 16 апреля все их торжественно водрузили на новую колокольню. 30 мая в Медынь прибыл епископ Калужско-Смоленский Павел (Силаев). Встречать его на железнодорожной станции выехали А. Баранов и член сове­та общины Д. Изюмов. В городе владыка был уже в одиннадцать дня, в четыре после полудня, когда начался благовест ко всенощ­ной, старообрядческий епископ приступил в молитвенном доме А. Баранова к богослужению. С ним вместе служили пять священни­ков и один диакон. Долгая старообрядческая служба закончилась в одиннадцать вечера. На следующий день в шесть утра началась литургия. После нее с крестным ходом епископ Павел проследо­вал к месту строительства храма, где отслужил молебен. Окро­пив святой водой строительный материал, он первым положил в основание кирпич, за ним то же сделали и священники. Так прошло в Медыни первое старообрядческое богослужение с архи­ереем[17]. Через два года Покровский храм полностью был выстро­ен. Возведение его, по данным 1913 года, обошлось уже в 25000 рублей. Местный банк, для примера, располагал тогда основным капиталом в 20 тысяч, бюджет всего города за 1909 год равнялся также 20 тысячам.

Новый храм освятил 28 июля 1915 года тот же епископ Павел. К его приезду церковь убрали изнутри цветами, а снаружи у вхо­да сделали арку из зелени. Вместе с архиереем Павлом в освяще­нии храма участвовали священники Никола Смирнов, Нил Бой­ков (Таракановка), Петр Уксов (Полотняный Завод), Лука Ленин (Горбатово), Петр Сдобников (Фокино), Фома Хрусталев (Щелканово). Во время литургии за труды по строительству церкви епис­коп Павел возвел отца Николу в протоиереи. После богослужения были сказаны речи и поздравления, а медынскому священнику поднесли наперсный крест, и все присутствовавшие поклонились ему до земли.

Спустя два года грянули две революции. Среди документов отдела рукописей Российской государственной библиотеки мне встретилось письмо отца Николы, написанное в 1917-м. Он жалу­ется, что не может объяснить прихожанам, молиться за отрекше­гося от престола царя или нет, а местный епископ не дает никаких разъяснений. «Я и моя паства без ответа, и нам стыдно за своих архипастырей, что они до сих пор находятся в глубоком молчании и нам ничего не говорят»[18]. Письмо датировано девятым марта, то есть написано оно было по горячим следам, сразу после отрече­ния Николая II. Понятно, что события тогда развивались с такой быстротой, что разобраться, определить отношение к ним просто не хватало времени. Молчание, которым тяготился отец Никола и его прихожане, понятно и объяснимо. Письмо свидетельствует о желании разобраться в ситуации, о том, что священник был неравнодушен к делам церковным и происходящему в стране.

В советские годы церковная жизнь стала мало-помалу затихать. Храм продолжал действовать, но священник Никола Смир­нов оказался в самом бедственном положении. В одном из писем архиепископу Мелетию (Картушину) Московскому он сетовал: «Живу вдовствую с прискорбием, квартира самая-самая плохая, холодная печь еще хуже. Община отказалась исправлять, а я не имею средств. Храм каменный не отопляется, служу очень редко, только великие праздники, потому [что] дьячка нет и не хотят его иметь, а в праздники приходят сами прихожане и пособляют мне. Живу на самом скудном пособии 15 р. в месяц. Прихожане очень мало посещают храм, а молодой народ почти развратился, постов не соблюдают... Владыка Савва приезжал, увещевал, но ничего не помогло, и по сие время разврат, разврат. Живу с сиро­тами 5 чел[овек], нет отцов и матерей. Служу. И оплакиваю свою горькую участь». Датируется письмо 8 декабря 1926 года и очень возможно, что это старый стиль[19].

В 1930 году Покровскую церковь закрыли. С тех пор она слу­жила всяким нуждам человеческим, кроме духовных. Некоторое время в ней располагалась пивная. Сейчас храм передан медын­ской общине РПЦ. В самой Медыни фактически нет старообряд­цев.

[1] Г. Медынь Калужский] губ. // Церковь. 1913. №1. С. 23.

[2] Гор. Медынь, Калужский] губ. // Слово правды. 1907. №93 от 18 ноября. С. 3.

[3] ГАКО. Ф. 33. Оп. 3. Д. 1901. Л. 112.

[4] ГАКО. Ф. 32. Оп. 5. Д. 1106. Л. 1.

[5] ГАКО. Ф. 32. Оп. 6. Д. 93. Л. 22.

[6] Гор. Медынь, Калужской] губ. // Слово правды. 1907. №93 от 18 ноября. С. 3.

[7] Г. Медынь Калуж[ской] губ. // Старая Русь. Рига, 1912. №3 С. 57–58.

[8] ГАКО. Ф. 826. Он. 1. Д. 917. Лл. 175, 294.

[9] Из бездны небытия: Книга памяти репрессированных калужан. Калуга 1993. Т. 1. С. 122–123.

[10] См.: ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 2290.

[11] Архив ММ и ВР РПСЦ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 706. Л. 23. См. также: ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 2290. Лл. 15, 20, 23–24.

[12] ГАКО. ФР-2974. Оп. 2. Д. 79. Л. 18.

[13] Г. Медынь Калужский] губ. // Старая Русь. 1912. №7. С. 119–120. Ав­тор заметки говорит, что это первые открытые похороны. Однако первыми были похороны, о которых упоминает приведенная выше заметка из «Слова правды». Кстати, в старообрядческой периодике не упоминается о смерти Е.С. Баранова, очевидно, он упокоился до 1905 года, когда старообрядцы получили возможность издавать свои газеты и журналы.

[14] Гор. Медынь Калужской губ. // Старая Русь. 1912. №8. С. 141.

[15] Г. Медынь Калужск[ой] губ. // Церковь. 1912. №23. С. 565.

[16] Г. Медынь Калужской губ. // Церковь. 1913. №1. С. 23.

[17] Город Медынь Калужской губернии // Церковь. 1913. №32. С. 778–779.

[18] ОР РГБ. Ф. 246. Оп. 1. Карт. 201. Ед. хр. 6. Л. 7.

[19] Архив ММ и ВР РПСЦ. Ф. 1. Оп. 4. Ед. хр. 737. Лл. 2–2об.