1832 год

 

Феодор Васильевич Соловьев

 

 

Феодор Васильевич Соловьев «тянул» священническую «лямку» в мосальском селе Николостане тридцать лет. В 1802 году его определили туда, в 1832 он бежал. Сведений о Соловьеве немно­го. Сохранилось упоминание о николостанском батюшке Иосифе Иванове, которого в 1828 году определили в причетники и за­претили священствовать: дьячка поколотил. Отец Феодор кадил иконы с ним в одном храме. А бежал он будто бы из-за угрозы наказания.

Соловьев поселился во Ржеве, где служил при старообрядчес­кой моленной на Князь-Димитровской стороне. Приезжал изред­ка в Москву и на Рогожском кладбище, помогал тамошним свя­щенникам.

Отца Феодора впервые арестовали в 1836 году. Он притворно раскаялся, но потом снова стал служить у старообрядцев. Тогда же Синод лишил его сана, и священника передали в распоряже­ние Калужского губернского правления. Николай I написал на синодском докладе: «Лучше, лишив священнического сана, за­ключить в монастырь под строгий надзор».

Отвезенный в Оптину пустынь, отец Феодор вновь раскаялся. Его присоединили к господствующей церкви. Как только предста­вился случай, опять Соловьев ушел к старообрядцам.

Пробил колокол — и был очередной арест. Но отец Феодор ко чевал по монастырским застенкам до 30 июня 1845 года, когда бежал из Архангельской обители города Юрьева Владимирской губернии на Рогожское кладбище. Там были у него старые связи, да и место знакомое. Старообрядцы приняли его как исповедника, и поселился священник на квартире вольного хлебопашца Липа­това, там же крестил, венчал, исповедовал и причащал. На самом Рогожском ему появляться было опасно.

Где-то через полгода Соловьев вновь был лишен свободы и от­везен в тюрьму Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. Даль­нейшие его следы следует искать в Государственном архиве Вла­димирской области. Больше ничего о нем неизвестно. Но то, что есть, дает основания отнести его к тому же типу людей, что Ли­хачев и Федоров.

Села Николостана теперь не существует.

 

ГАКО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 5041 (сведения о состоянии прихода в Николостане. Священник не указан).

Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собрание сочинений: В 8 т. М., 1976. Т. 7. С. 421, 447–448.

О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17. С. 300.

 

 

 

Михаил Матвеевич Новоградский

 

Отец Михаил Новоградский — сын пономаря из села Борщовки Калужского уезда, родился в 1803 году. Окончив духовную се­минарию, был произведен во священника в перемышльское село Высокое. Приход был здесь невелик — 47 дворов и чуть более двухсот душ мужиков. Дохода особого отец Михаил с причетни­ками не имел. Вот, к примеру, всего 60 рублей в 1823 году на троих вышло. В конце 1820-х отец Михаил куда-то задевал став­леную грамоту. Благочинному он заявил, что ее, дескать, украли. Однако о пропаже документа он долго не сообщал начальству, надеясь якобы грамоту отыскать. Это-то и вызвало подозрения: а не передал ли батюшка бумагу кому постороннему? Такие случаи бывали. Иногда бедный священник, бравший в долг денег, остав­лял в залог грамоту.

Новоградского перевели к архиерейскому дому «для усмотре­ния в поведении».

Отец Михаил зарекомендовал себя как порядочный человек. По приказу епископа его отпустили. Благочинный получил, однако, предписание, держать за Новоградским «неослабный надзор».

30 марта 1830 года, на Вербное воскресенье, в Казанской церк­ви села Высокого произошла во время литургии драка. Ее зачин­щицей была психически больная женщина. И хотя отец Михаил ни в чем не был виноват, с него и с причетников взяли стро­гую подписку, чтобы впредь они вовремя доносили начальству «о всем, заслуживающем внимания».

В октябре 1830 года отца Михаила перевели в село Панютино Козельского уезда.

Михаил Новоградский потерял жену рано. В 1831 году он чис­лится по консисторским справкам вдовцом, у которого осталось на руках трое детей. Самому младшему — полтора года.

20 октября 1832 года Новоградский уехал в Козельск и в при­ход не вернулся. «Полагательно, что он удалился к раскольни­кам», — заключил в своем рапорте в консисторию благочинный.

Сам Новоградский не указывал на причины, подтолкнувшие его к побегу. Однако они на поверхности: расстроившиеся отно­шения с духовным начальством из-за грамоты и драки в Высоком, потом трудности, как сейчас говорят, социального плана: один с тремя детьми — и никакой помощи. Ниоткуда.

Как стало известно, в Козельске Новоградский познакомился с неким мещанином Петром Степановым из Черниговской губер­нии. Тот предложил ему перейти в старую веру. Отец Михаил согласился. В том же 1832 году они вдвоем приехали в Святскую слободу Суражского уезда Черниговской губернии (теперь Брян­ская область). Местные старообрядцы согласились, чтобы Но­воградский священствовал в здешней часовне. Отец Михаил по­селился сначала на квартире, где прожил с месяц. Затем местные купцы отвели ему отдельный дом.

Пробыл в Святской слободе Новоградский до 1837 года. Он исполнял все, что полагалось священнику. Иногда ездил в распо­ложенный неподалеку старообрядческий Покровский монастырь, где с благословения игумена совершал литургию и освящал дары для причастия.

Но вот имя Михаила Новоградского стало известно самому государю императору Николаю Павловичу. Его Величество дал распоряжение министру внутренних дел, дабы предписал черни­говскому начальству выслать Новоградского в Калугу.

Зимой 1837 года отца Михаила арестовали.

12 февраля Новоградского «за надлежащим присмотром» уже привезли в Калужскую духовную консисторию. Он был лишен сана.

Куда занесла его дальнейшая судьба и на какой стороне умер он, документы не сообщают. И еще: в деле Новоградского нет ни какого упоминания о том, что он присоединился после ареста к господствующему вероисповеданию или просил об этом.

 

ГАКО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 4479. Л. 5.

ГАКО. Ф. 62. Оп. 14. Д. 82.

ГАКО. Ф. 130. Оп. 1. Д. 402 (дело о драке).

О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17.  С. 300.

 

 

 

Афанасий Степанович Дмитриевский

 

В том же 1837 году вместе с Михаилом Новоградским по лич­ному распоряжению Николая I был арестован на Стародубье еще один старообрядческий священник из калужского края — Афана­сий Дмитриевский.

Родился отец Афанасий в 1775 году. В 1802-м был определен пономарем в село Булатово Козельского уезда. Богослужение пос­тигал на практике, в семинарии не учился. В 1818 году его посвя­тили в священнический сан. С Булатовом была связана вся жизнь отца Афанасия, от мягких ногтей до зрелых лет.

В начале декабря 1832-го Дмитриевский бежал в Черниговс­кую губернию, в Климову слободу. На допросах в консистории отец Афанасий говорил, что толкнула его на этот шаг бедность.

С мещанином Петром Простовым (об этом человеке кроме его имени и фамилии больше сведений нет) Дмитриевский познако­мился в Козельске. Простов и посоветовал священнику присоеди­ниться к древлему православию. В Климовой слободе Дмитриевский пожил одну неделю у местного уставщика Ивана Андреева. А затем купцы Василий Смирнов и Петр Сухов отвели для него отдельный дом.

Дмитриевский рассказывал в консистории, что в Климовой слободе служил он в Святотроицкой церкви, ездил в местный Ка­занский женский монастырь. Здесь ему помогал в богослужении монастырский священник, тоже «беглый», конечно, из Курской епархии.

В феврале 1837 года Дмитриевский был доставлен в Калужс­кую консисторию и затем лишен сана. Далее он был препровожден в губернское правление и ему предстояло избрать «род жизни» (со­словие). Зима к тому времени уже миновала. Заканчивался май.

Сохранилось краткое описание примет Дмитриевского. Русо­волосый, с проседью, лет пятидесяти, с чистым лицом, прямым носом и родинками на обеих щеках. За долгую священническую службу было у отца Афанасия всего три проступка. В 1824 году он повенчал одну пару, не имея на то права. Невеста была из другого прихода. Отца Афанасия определили тогда на два месяца в Оптину пустынь. В дошедших до нас документах упомянуто, что брак венчался без согласия невесты. Довольно грустное и обыкновен­нейшее дело. Вспомнить хотя бы народную песню про стоявшую у церкви карету:

 

Когда ей священник на палец

Надел золотое кольцо,

Из глаз ее горькие слезы

Ручьем потекли на лицо.

Я слышал, в толпе говорили:

«Жених неприглядный такой,

Напрасно девицу сгубили...»

И вышел я вслед за толпой...

 

Кажется, и Дмитриевский был одним из таких священников... Но вот прошло с тех пор пять лет. На престольный праздник ве­ликомученика Димитрия отец Афанасий припозднился с обходом приходских дворов с крестом и святой водой. На него наложили епитимию: сто земных поклонов. Неясно только, на какой срок.

Побег к старообрядцам был у отца Афанасия последним «про­ступком». В пятьдесят два года он вынужден был начинать совер­шенно новую жизнь на новом, незнакомом месте.

 

ГАКО. Ф.62. Оп. 14. Д. 83.

О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17.  С. 300 (упомянут как Афанасий Стефанов).