1832 год
Феодор Васильевич Соловьев
Феодор Васильевич Соловьев «тянул» священническую «лямку» в мосальском селе Николостане тридцать лет. В 1802 году его определили туда, в 1832 он бежал. Сведений о Соловьеве немного. Сохранилось упоминание о николостанском батюшке Иосифе Иванове, которого в 1828 году определили в причетники и запретили священствовать: дьячка поколотил. Отец Феодор кадил иконы с ним в одном храме. А бежал он будто бы из-за угрозы наказания.
Соловьев поселился во Ржеве, где служил при старообрядческой моленной на Князь-Димитровской стороне. Приезжал изредка в Москву и на Рогожском кладбище, помогал тамошним священникам.
Отца Феодора впервые арестовали в 1836 году. Он притворно раскаялся, но потом снова стал служить у старообрядцев. Тогда же Синод лишил его сана, и священника передали в распоряжение Калужского губернского правления. Николай I написал на синодском докладе: «Лучше, лишив священнического сана, заключить в монастырь под строгий надзор».
Отвезенный в Оптину пустынь, отец Феодор вновь раскаялся. Его присоединили к господствующей церкви. Как только представился случай, опять Соловьев ушел к старообрядцам.
Пробил колокол — и был очередной арест. Но отец Феодор ко чевал по монастырским застенкам до 30 июня 1845 года, когда бежал из Архангельской обители города Юрьева Владимирской губернии на Рогожское кладбище. Там были у него старые связи, да и место знакомое. Старообрядцы приняли его как исповедника, и поселился священник на квартире вольного хлебопашца Липатова, там же крестил, венчал, исповедовал и причащал. На самом Рогожском ему появляться было опасно.
Где-то через полгода Соловьев вновь был лишен свободы и отвезен в тюрьму Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. Дальнейшие его следы следует искать в Государственном архиве Владимирской области. Больше ничего о нем неизвестно. Но то, что есть, дает основания отнести его к тому же типу людей, что Лихачев и Федоров.
Села Николостана теперь не существует.
ГАКО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 5041 (сведения о состоянии прихода в Николостане. Священник не указан).
Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собрание сочинений: В 8 т. М., 1976. Т. 7. С. 421, 447–448.
О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17. С. 300.
Михаил Матвеевич Новоградский
Отец Михаил Новоградский — сын пономаря из села Борщовки Калужского уезда, родился в 1803 году. Окончив духовную семинарию, был произведен во священника в перемышльское село Высокое. Приход был здесь невелик — 47 дворов и чуть более двухсот душ мужиков. Дохода особого отец Михаил с причетниками не имел. Вот, к примеру, всего 60 рублей в 1823 году на троих вышло. В конце 1820-х отец Михаил куда-то задевал ставленую грамоту. Благочинному он заявил, что ее, дескать, украли. Однако о пропаже документа он долго не сообщал начальству, надеясь якобы грамоту отыскать. Это-то и вызвало подозрения: а не передал ли батюшка бумагу кому постороннему? Такие случаи бывали. Иногда бедный священник, бравший в долг денег, оставлял в залог грамоту.
Новоградского перевели к архиерейскому дому «для усмотрения в поведении».
Отец Михаил зарекомендовал себя как порядочный человек. По приказу епископа его отпустили. Благочинный получил, однако, предписание, держать за Новоградским «неослабный надзор».
30 марта 1830 года, на Вербное воскресенье, в Казанской церкви села Высокого произошла во время литургии драка. Ее зачинщицей была психически больная женщина. И хотя отец Михаил ни в чем не был виноват, с него и с причетников взяли строгую подписку, чтобы впредь они вовремя доносили начальству «о всем, заслуживающем внимания».
В октябре 1830 года отца Михаила перевели в село Панютино Козельского уезда.
Михаил Новоградский потерял жену рано. В 1831 году он числится по консисторским справкам вдовцом, у которого осталось на руках трое детей. Самому младшему — полтора года.
20 октября 1832 года Новоградский уехал в Козельск и в приход не вернулся. «Полагательно, что он удалился к раскольникам», — заключил в своем рапорте в консисторию благочинный.
Сам Новоградский не указывал на причины, подтолкнувшие его к побегу. Однако они на поверхности: расстроившиеся отношения с духовным начальством из-за грамоты и драки в Высоком, потом трудности, как сейчас говорят, социального плана: один с тремя детьми — и никакой помощи. Ниоткуда.
Как стало известно, в Козельске Новоградский познакомился с неким мещанином Петром Степановым из Черниговской губернии. Тот предложил ему перейти в старую веру. Отец Михаил согласился. В том же 1832 году они вдвоем приехали в Святскую слободу Суражского уезда Черниговской губернии (теперь Брянская область). Местные старообрядцы согласились, чтобы Новоградский священствовал в здешней часовне. Отец Михаил поселился сначала на квартире, где прожил с месяц. Затем местные купцы отвели ему отдельный дом.
Пробыл в Святской слободе Новоградский до 1837 года. Он исполнял все, что полагалось священнику. Иногда ездил в расположенный неподалеку старообрядческий Покровский монастырь, где с благословения игумена совершал литургию и освящал дары для причастия.
Но вот имя Михаила Новоградского стало известно самому государю императору Николаю Павловичу. Его Величество дал распоряжение министру внутренних дел, дабы предписал черниговскому начальству выслать Новоградского в Калугу.
Зимой 1837 года отца Михаила арестовали.
12 февраля Новоградского «за надлежащим присмотром» уже привезли в Калужскую духовную консисторию. Он был лишен сана.
Куда занесла его дальнейшая судьба и на какой стороне умер он, документы не сообщают. И еще: в деле Новоградского нет ни какого упоминания о том, что он присоединился после ареста к господствующему вероисповеданию или просил об этом.
ГАКО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 4479. Л. 5.
ГАКО. Ф. 62. Оп. 14. Д. 82.
ГАКО. Ф. 130. Оп. 1. Д. 402 (дело о драке).
О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17. С. 300.
Афанасий Степанович Дмитриевский
В том же 1837 году вместе с Михаилом Новоградским по личному распоряжению Николая I был арестован на Стародубье еще один старообрядческий священник из калужского края — Афанасий Дмитриевский.
Родился отец Афанасий в 1775 году. В 1802-м был определен пономарем в село Булатово Козельского уезда. Богослужение постигал на практике, в семинарии не учился. В 1818 году его посвятили в священнический сан. С Булатовом была связана вся жизнь отца Афанасия, от мягких ногтей до зрелых лет.
В начале декабря 1832-го Дмитриевский бежал в Черниговскую губернию, в Климову слободу. На допросах в консистории отец Афанасий говорил, что толкнула его на этот шаг бедность.
С мещанином Петром Простовым (об этом человеке кроме его имени и фамилии больше сведений нет) Дмитриевский познакомился в Козельске. Простов и посоветовал священнику присоединиться к древлему православию. В Климовой слободе Дмитриевский пожил одну неделю у местного уставщика Ивана Андреева. А затем купцы Василий Смирнов и Петр Сухов отвели для него отдельный дом.
Дмитриевский рассказывал в консистории, что в Климовой слободе служил он в Святотроицкой церкви, ездил в местный Казанский женский монастырь. Здесь ему помогал в богослужении монастырский священник, тоже «беглый», конечно, из Курской епархии.
В феврале 1837 года Дмитриевский был доставлен в Калужскую консисторию и затем лишен сана. Далее он был препровожден в губернское правление и ему предстояло избрать «род жизни» (сословие). Зима к тому времени уже миновала. Заканчивался май.
Сохранилось краткое описание примет Дмитриевского. Русоволосый, с проседью, лет пятидесяти, с чистым лицом, прямым носом и родинками на обеих щеках. За долгую священническую службу было у отца Афанасия всего три проступка. В 1824 году он повенчал одну пару, не имея на то права. Невеста была из другого прихода. Отца Афанасия определили тогда на два месяца в Оптину пустынь. В дошедших до нас документах упомянуто, что брак венчался без согласия невесты. Довольно грустное и обыкновеннейшее дело. Вспомнить хотя бы народную песню про стоявшую у церкви карету:
Когда ей священник на палец
Надел золотое кольцо,
Из глаз ее горькие слезы
Ручьем потекли на лицо.
Я слышал, в толпе говорили:
«Жених неприглядный такой,
Напрасно девицу сгубили...»
И вышел я вслед за толпой...
Кажется, и Дмитриевский был одним из таких священников... Но вот прошло с тех пор пять лет. На престольный праздник великомученика Димитрия отец Афанасий припозднился с обходом приходских дворов с крестом и святой водой. На него наложили епитимию: сто земных поклонов. Неясно только, на какой срок.
Побег к старообрядцам был у отца Афанасия последним «проступком». В пятьдесят два года он вынужден был начинать совершенно новую жизнь на новом, незнакомом месте.
ГАКО. Ф.62. Оп. 14. Д. 83.
О бежавших в раскол священниках // Калужские епархиальные ведомости. Прибавления. 1863. №17. С. 300 (упомянут как Афанасий Стефанов).