СЕМКИНО — деревня в Малоярославецком уезде (ныне районе), в четырех верстах от села Поречье. Входила в синодский приход села Никольского (Поливанова). В 1890-е годы в деревне было 49 дворов, из них только семь нестарообрядческие[1]. Общее число жителей — около трехсот человек, нестарообрядцев было около 45 человек. В приход семкинской моленной входили близлежащие деревни Детцево, Киево и др. Число прихожан в 1890-е годы по разным оценкам от 300 до 390 человек. В полуверсте от деревни находилось старообрядческое кладбище. Храм был освящен во имя святителя Афанасия Великого.
*
Молитвенный дом в Семкине в разные годы содержался разными людьми. Так, у крестьянина Алексея Лаврентьева старообрядцы собирались на молитву несколько десятков лет, потом моленную перенесли к местному жителю Козьме Емельянову. У него она просуществовала четыре года. Во второй половине 1880-х годов содержателем моленной стал Илья Антонович Сугробов[2]. Священника в деревне не было: он или сам приезжал из Спаса (Спас-Загорья), или семкинцы ездили к нему. В 1891 году Сугробов и прихожане моленной обратились к архиепископу Савватию (Левшину) Московскому с просьбой поставить им священника, некоего отца Исаакия[3]. Скорее всего, речь идет об Исааке Синицыне из Кривошеина, который несколько лет назад попал под запрещение. Архиепископ не нашел достаточных оснований для учреждения в Семкине прихода: он был бы очень бедным и уменьшил бы спас-загорский приход.
Семкинцам следовало бы похлопотать о ремонте своего молитвенного дома. Спустя каких-то три года он пришел в совершеннейшую ветхость. Даже молиться стало нельзя. И они обратились в Калужское губернское правление с ходатайством о разрешении ремонта. Дом Ильи Сугробова представлял собою две избы, связанные сенями. В одной проживал он сам, а в другой размещалась моленная. Это был бревенчатый сруб метров семи в длину. Его передняя стена наклонилась в сторону улицы, а задняя — внутрь избы и местами прогнила насквозь. Внутри стояли бревенчатые подпорки, поддерживавшие здание, угрожавшее совсем развалиться. Спустя некоторое время малоярославецкое полицейское управление вовсе запретило собираться здесь на службу: опасно для жизни. Поспособствовало закрытию и то, что свечи перед иконами стояли в моленной на расстоянии пол-аршина от потолка (сантиметров 35)[4]. Не ровен час — и пожар. Крайне нищенское состояние молитвенного дома привело к тому, что посещался он, как докладывал в свое время местный становой пристав, «неусердно», служба собирала до 30 человек. Обычная или праздничная, пристав не уточняет[5].
Малоярославецкий уездный исправник не был против переноса или ремонта моленной, считая, что это не принесет никому никакого вреда. Илья Сугробов, тем не менее, очень долго ждал ответа на свое ходатайство, подал второе и в ноябре 1895 года получил отказ. Ровно через два года Министерство внутренних дел, вначале запретившее моленную, дало добро устроить ее в другом, более подходящем доме[6].
В 1893 году, когда начинались хлопоты о ремонте молитвенного дома, семкинские старообрядцы, уставщик и содержатель Илья Сугробов (в письме он указывает только отчество в качестве фамилии — Антонов), попечитель моленной Козма Емельянов, прихожанин клирошанин Михаил Комов аккуратным полууставом написали и отправили архиепископу Савватию письмо, в котором упоминали, что пятнадцать лет назад у них был про тивоокружнический священник (очевидно, постоянный), затем, видимо, когда раздор был умиротворен, священники стали приезжающими. 18 января 1893 года был приглашен священник из села Спас-Загорье Иоанн Плохов (на престольный праздник, как упомянуто, а это и есть день памяти св. Афанасия Великого). На первой неделе Великого поста он же приезжал для исповедания и причащения. «Сколько у нас священники ни отправляли духовных треб, но в духовном прилежании и знании отец Иоанн взял верх, а именно: в нынечный пост как исповедовал духовных, с каким прилежанием и с выполнением устава, так что нас удивило, потому хорошо и худо может видеть каждый, а всего глав нее — не мздоимец. Это более удивляет, приходилось нам видеть: очень бедные христи[а]ны — деньги обратил взад. И принимает от бедного за какое-нибудь дело копейку, а восторг делает за рубль. Ныне в духовных это очень, оказывается, мало. По окончании исповеди и причащения прихожане до такой степени остались довольны, что во услышание был говор, что таких священников у нас не было, и просили меня от нашего общества молитвенного дома передать вам духовную и сердечную благодарность»[7]. Между тем, приходилось мне встречать и письма отца Иоанна Плохова, где он просит денежной помощи у архиепископа и жалуется на бедность...
Деревня Семкино сегодня. 2001 год
Община в Семкине в начале XX века не регистрировалась. Очевидно, приход окормлялся священниками Пурсовки. Так, известно, что в 1910-х годах через два воскресенья на третье тамошний священник Иоанн Русанов должен был служить в Семкине. Деревянная церковь продолжала действовать. Называлась она по-прежнему Афанасьевской[8]. После закрытия храма в соседнем Поречье сюда могли обращаться все здешние старообрядцы. В 1937 году в Семкино был переведен священник, протоиерей Зиновий Игнатьевич Нижников, рукоположенный в феврале 1910 года к приходу Введенского храма в Витебск. Во второй половине 1930-х годов Афанасьевский храм в деревне был закрыт. Колокола с него сняли и увезли. Зиновий Нижников 7 марта 1938 года был арестован и вскоре приговорен по обвинению в контрреволюционной агитации к высшей мере наказания. Расстреляли его 20 марта того же 1938 года и похоронили на Бутовском полигоне под Москвой[9].
[1] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 13 об.
[2] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 13.
[3] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 197. Ед. хр. 10. Лл. 17, 19.
[4] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 36.
[5] ГАКО. Ф. 62. Оп. 7. Д. 420. Л. 19об.
[6] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 45.
[7] РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Ед. хр. 335. Лл. 91–91 об.
[8] ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 2275. Л. 20.
[9] «Не приведи, Господи, умереть без покаяния» // Русь православная (Старообрядческая газета, Приморский край). 1998. №39. С. 8. См. также: [Боченков В.В.] Список репрессированных христиан-старообряддев, похороненных на территории Москвы // Бутовский крест – символ русской Голгофы. Изд. Информационно-издательского и Библиотечно-архивного отделов митрополии РПсЦ. М., 2011. С. 14–15