РЯБИКИ — небольшая деревня в Медынском уезде, преобладающее население — старообрядцы. Относилась к Межетчинской волости и к приходу господствующей церкви села Межетчины. В этом приходе, по данным 1915 года, проживало около трехсот старообрядцев[1]. В приход Введенской церкви Рябиков входили деревни Михалево, Жиголовка, Акиныпино, Григорово, село Межетчина и другие селения. Ныне относится к Износковскому району Калужской области.
*
Старообрядческая община в Рябиках была зарегистрирована 13 мая 1908 года, и далось это местным крестьянам не без труда: они долго не могли правильно оформить необходимые бумаги[2]. Годом ранее, когда учреждалась община в соседней смоленской деревне Косолапово, часть рябиковских старообрядцев, около двадцати пяти человек, включая и тех, кто жил не в самих Рябиках, а в соседних деревнях, изъявили желание быть приписанными к тамошней церкви[3].
Моленная в Рябиках находилась при доме крестьянина Козьмы Ульяновича Ульянова. Его имя указано было в ходатайстве о разрешении строительства храма. Официального дозволения на переустройство этого дома под церковь получить в Калужской губернском правлении не удалось: слишком близко стояли другие крестьянские постройки, нежели разрешали то циркуляры, и это было причиной для отказа.
В феврале 1912 года рябиковские старообрядцы представили в губернское правление проект каменного храма — стремление иметь собственный храм не исчезло. В марте он был утвержден. Но построить кирпичную церковь так и не смогли: слишком дорого. К 1914 году был только заложен бут под храм, который предполагалось возводить уже из дерева. Его четверик представлял собой квадрат, каждая сторона равнялась 4,70 саженям в длину. Высота — три сажени. Храм возводили в древнерусском стиле[4]. Другого, более подробного описания, увы, не сохранилось.
8 сентября 1909 года епископ Иона (Александров) Калужско-Смоленский рукоположил к приходу Введенского храма священника Петра Ивановича Уксова. По некоторым данным, он и родился в Рябиках. В 1913 году епископ Павел (Силаев) Калужско-Смоленский перевел его в Полотняный Завод того же Медынского уезда. Сменил Уксова Григорий Иванович Гришнев (род. ок. 1880 г.), уроженец деревни Жилино Гжатского уезда Смоленской губернии. В послереволюционное время его судьба не прослеживается. В 1924 году в Рябиках уже служит другой священник — Александр Михайлович Соколов (3 июня 1870 — ?). Он родился в деревне Тазовка Смоленской губернии и был рукоположен в марте 1894 года архиепископом Савватием (Левшиным) Московским на приход деревеньки Иванченки Смоленской губернии, однако спустя восемь лет примкнул к противоокружникам. В 1920 году он признал омофор Московской архиепископии. На середину 1920 годов, по указанию Александра Соколова, приход Введенского храма в Рябиках составлял около шестидесяти дворов: в самих Рябиках 28, в Межетчине — 3, в соседних деревнях Михалеве — 8, Козлокове 5, Акиньшине — 4, Жиголовке —11, Григорове — 2. Количество прихожан он не смог сосчитать[5].
Сведений о рябиковском старообрядчестве 1920—1930 годов практически нет. Однако имя последнего священника, служившего здесь, известно — Василий Федорович Агальцов. Он родился в 1882 году на хуторе Агальцы (согласно советскому административно-территориальному делению — Горбуновского сельсовета Уваровского района Московской области). В 1929 году епископом Саввой (Ананьевым) Калужско-Смоленским был рукоположен во священники ко Введенскому храму Рябиков, где прослужил до самого его закрытия в 1937-м. Священника не репрессировали. До войны и после освобождения деревни он работал в местном колхозе. С 1945 года, получив временную прописку, жил в Москве. Принял иночество с наречением имени Вениамин. О нем коротко вспоминает Галина Мариничева, старейшая прихожанка Покровского кафедрального собора на Рогожском кладбище, секретарь архиепископии: «Московские прихожане хорошо знали священноинока Вениамина и глубоко почитали его как неустанного молитвенника, постоянно помогающего московскому духовенству в его трудах. Лично мне он запомнился как человек “не от мира сего” — настольно поражала меня его удивительная кротость, его постоянная готовность помочь в ежедневных богослужениях и требах Московской общины, его безотказность отслужить подряд несколько дней св. божественные литургии, съездить в любое время дня и ночи по вызову к больному и исполнить многие другие просьбы и поручения как архипастырей, так и рядового московского духовенства. Жил он, будучи священноиноком, в помещении архиепископии, на паперти единоверческого храма, в кухонном отделении, но никогда и ни на что не жаловался»[6].
Епископ Вениамин (Агальцов) (слева).
Страница из старообрядческого церковного календаря на 1955 год
В 1946 году (11 августа) Вениамин был рукоположен архиепископом Иринархом (Парфеновым) и епископом Геронтием (Лакомкиным) в сан епископа на Киево-Винницкую кафедру. Управляя вверенной епархией, он объединил под омофором Московской архиепископии бывшие противоокружнические приходы, а также приходы, возникшие или восстановившиеся в годы немецкой оккупации. Однако, не без участия своего ближайшего окружения, которому слишком доверял, вступил в конфликт с общиной Винницы, необоснованно запретив настоятеля о. Петра Кобзина. В 1950 году Вениамин снял с себя управление епархией и вскоре выписался из Винницы. Некоторое время нигде не служил, проживая в Подмосковье, в Рябиках, где у него была родня, при этом, согласно решению совета архиепископии, за владыкой было сохранено денежное жалование. Впоследствии, уже при архиепископе Флавиане (Слесареве) Московском, в 1950-х годах, получил в управление вновь учрежденную Клинцовско-Новозыбковскую епархию. Умер в 1962 году, похоронен в Клинцах.
В 1933 году в Косолапово был переведен уже упоминавшийся священник Петр Уксов (церковь в Полотняном Заводе, где он служил, была изъята у верующих). Два действующих храма располагались поблизости друг от друга, но Успенскую церковь в Косолапове закрыли одновременно или чуть позже, чем в Рябиках. 4 марта 1938 года Уксов был арестован по ложному обвинению в контрреволюционной агитации, «восхвалении монархического строя» и через несколько дней расстрелян в можайской тюрьме[7]. Похоронен на Бутовском полигоне.
В годы войны Введенская церковь сгорела, по одним воспоминаниям, из-за неосторожного обращения с огнем: в храме прятались и ночевали красноармейцы, выходившие в 1941 году из немецкого окружения. Может быть, впоследствии это событие в народной памяти трансформировалось: нам приходилось слышать рассказ о том, что гитлеровцы намеренно заперли во Введенской церкви и затем сожгли группу красноармейцев.
Как бы то ни было, небольшая старообрядческая деревенька и окрестные селения оказались в центре жестоких боев, и тому есть другие свидетельства. Старожилы Рябиков рассказывают, что в небе над деревней был сбит и упал поблизости советский самолет. Немцы бомбили деревню: местный житель Владимир Владимирович Павлов показал нам на здешнем кладбище воронку, заваленную сухими еловыми ветками. Когда-то вдоль кладбища высадили десятка полтора елочек, ровненько, как по линеечке, и теперь они стали приметным ориентиром, как его отыскать. Высокие, стоят они сплошной зеленой стеной вдоль дороги, ведущей в Смоленскую область. Как рассказал Владимир Павлов, отступающие гитлеровцы подняли на одну из елей тележное колесо, установив на него пулемет, и тем сумели серьезно затормозить наступление советских частей, двигавшихся со стороны Михалей на Межетчину и Рябики. Уничтожить пулеметное гнездо смогла разведка, обойдя немцев сзади вдоль речки Шани. В архиве митрополии Русской Православной старообрядческой Церкви мне доводилось читать автобиографию епископа Вениамина, который, будучи священником, остался в Рябиках во время оккупации. Он вспоминал, как однажды зимой его арестовал немецкий патруль. Немцы отпустили его, заставив полностью раздеться на морозе.
*
Выше был упомянут Кузьма Ульянович Ульянов, при доме которого в Рябиках имелась моленная. Историю его рода, начиная с XVIII века, сумела проследить москвичка Галина Александровна Сундья, прямой потомок его родного брата Ивана Ульянова. Я буду опираться на ее семейное исследование «Крестьянско-купеческий род Ульяновых», подготовленное в 2001 году на основе сведений из самых разных источников: московских и калужских архивов, газет, воспоминаний.
Кузьма и Иван — сыновья рябиковского крестьянина Ульяна Никифоровича, умершего на 41 году жизни в 1839 году. Старшему Кузьме тогда было 12 лет, младшему Ивану два года. Ко времени отмены крепостного права Рябики (иногда упоминается другое название — Ребиково) принадлежали графу Ф.В. Орлову-Денисову. В деревне тогда значился 31 крестьянский двор и чуть более ста душ мужского населения. Чтобы после отмены крепостного права выкупить у помещика земляные наделы, требовались деньги. Предприимчивые крестьяне выезжали из родных мест на заработки. Им присваивались фамилии. Кузьма и Иван записались Ульяновыми.
Кузьма Ульянов ушел на заработки в Москву еще до реформы 1861 года, там вместе с Иваном, который присоединился к нему чуть позже, трудился ломовым извозчиком. Деньги шли на уплату оброка, разные хозяйственные и прочие нужды. Постепенно братья накапливали капитал, не бросая хозяйства в деревне, и их работа носила сезонный характер. К 1868 году Кузьма Ульянов получил разрешение возвести новые постройки в собственном владении на Коломенско-Ямской улице (ныне Дубининская) — два деревянных дома, крытые железом, один из них был двухэтажным с проездными воротами.
Иван Ульянов стал с 1879 года купцом второй гильдии. Он торговал лесным материалом, затем перешел к производству кирпича, владея четырьмя заводами, три из которых находились на Воробьевых горах по Большой Калужской дороге, в окрестностях сел Воробьево и Семеновское, а четвертый — в Звенигородском уезде, в двух верстах от села Одинцово. Он занимался строительством заводских помещений, жилых зданий, доходных домов, некоторые до сих пор стоят в Москве. К братьям Ульяновым, к и» деятельности, образу жизни вполне может быть отнесено опреде ление старообрядческого публициста Владимира Рябушинского русский хозяин. «Основатель фирмы, выйдя из народной толщи сохранял до самой смерти тот уклад жизни, в котором он вырос несмотря на то, что он уже являлся обладателем значительное состояния. Конечно, в его быту все было лучше и обильнее, чем раньше, но, в сущности, то же самое. Хозяин не чувствовал себя ни в бытовом отношении, ни духовно иным, чем рабочие его фабрики. Но очень гордился тем, что вокруг него “кормится много народа”. В таком понимании своего положения бывший крепостной, а теперь первостатейный купец, совершенно не расходился со средой, из которой вышел. Все окружающие, бедные и богатые, окрестные мужики и его же фабричные, уважали старика именно за то, что он фабрикант, дающий заработок сотням и тысячам рабочих. Вот почему ему и в голову не приходило считать себя за свое богатство в чем-то виноватым перед людьми. Другое дело Бог; перед Ним было сознание вины в том, что из посланных средств недостаточно уделяется бедным. Два обстоятельства являются характерными для старых русских купеческих фамилий. Во-первых, их крестьянское происхождение, во-вторых, глубокая религиозность их основателей»[8]. В самом начале 1906 года Иван Ульянов из-за болезни оформил доверенность на ведение своих дел на зятя А.Ф. Боярова. Незадолго до смерти он принял иночество и схиму с наречением имени Иона. Он преставился 17 марта 1908 года и погребен был на участке архиерейских могил на Рогожском кладбище. Могила, отмеченная саркофагом из черного полированного камня, сохраняется здесь до сих пор. Через месяц со дня его смерти состоялась торжественная закладка храма-колокольни, которую решено было возвести на Рогожском кладбище в память высочайшего дарования старообрядцам вероисповедных прав. Наследниками инока-схимника Ионы был пожертвован для строительства кирпич в количестве 10 000 штук.
Можно предположить, что фундамент Введенского храма в Рябиках выложен был из кирпича, произведенного на заводах Ивана Ульянова. Здешние жители наверняка обратились к его наследникам. И, безусловно, имена Ульяновых поминались в Введенском храме до самого его закрытия...
*
Чтобы проехать в Рябики, нужно повернуть вправо, немного не доехав первых домов Межетчины, где начинается сельское кладбище. Оградки можно увидеть по левую сторону дороги. Через несколько десятков метров покажется столб линии электропередач в виде буквы «А»: деревянные бревна, сходящиеся вверху, установленные на бетонных сваях, вкопанных в землю.
«А», «Аз» — это символ начала.
Но проехать в деревню трудно, кое-где даже трактор может забуксовать, увязнув колесами в глубоких колеях.
Летом поля перед Рябиками фиолетовые от цветущего иван-чая, сколько хватает глаз, будто какой-то архиерей положил на траву свой омофор.
Сегодня в Рябиках живут лишь две семьи. Место, где стоял Введенский храм, заросло травой. Рядом несколько сухих деревьев. От церкви остался только каменный фундамент. Но сегодня узнать его можно легко: там, где был алтарь, установлен поклонный крест. Сделанный из прочного дуба, он возвышается над травой, скрывающей церковный фундамент, и хорошо виден от дороги, проходящей неподалеку. На его кирпичном постаменте установлена табличка из белого мрамора. Здесь указаны годы, когда храм был построен и закрыт, фамилии трудившихся по его возведению и благоукрашению, имена настоятелей. Крест был установлен 5 июля 2013 года попечением Георгия Коряшкина — праправнука инока-схимника Ионы (Ульянова) при участии старообрядцев калужской общины. После водружения священником Знаменского храма Калуги Иоанном Курбацким был совершен молебен престольному празднику Введения.
В это время началась гроза. Над соседней Межетчиной, укрытой от глаз лесом, были видны косые струи ливня. Сизые тучи, вспышки молний, раскаты грома. Поднявшийся ветер гнул полевую траву, клонил старые липы, которых много в деревне. Но над Рябиками — чудо! — упало лишь несколько капель. И это был явный знак того, что свершилось дело, угодное Богу.
Крест установлен в память о всех местных старообрядцах, местных жителях. Это тоже символ начала. С ушедшими нас соединяет та же молитва, какой молились и они. Недаром апостол Павел оставил заповедь: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13,7).
[1] ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 2206. Л. 338.
[2] См. дело об учреждении старообрядческой общины в Рябиках: ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 2236.
[3] ГАКО. Ф.62. Оп. 19. Д. 2234.
[4] ГАКО. Ф.62. Оп. 19. Д. 2236. Лл. 66, 67. В этом же деле об учреждении общины в Рябиках сохранился список совета общины. 17 января 1912 года на общем собрании общины в него были избраны «как вполне соответствующие этому почетному званию по своим нравственным качествам и усердию к храму Божию»: Иван Григорьевич Чулков (председатель), Игнатий Ефимович Громов (товарищ председателя), Федор Г. Чулков (казначей), Дмитрий Прокопов, Иван К. Ульянов («попечитель, он же и строитель»), Влас А. Шуваликов (попечитель), Василий Егоров, Филипп Терехов, Афанасий Никитин, Николай Арбузов, Макар Иванов, Василий Иванов, Иван А. Кузупов.
[5] Архив ММ и ВР РПСЦ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 706. Л. 46.
[6] Мариничева Г.А. История Рогожского поселка – центра старообрядчества. М„ 2004. С. 61.
[7] Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество: лица, события, предметы и символы. М. Церковь. 1996. С. 285. См. также: Петр Иванович Уксов // Родина. 1990. №9 (Церковь. №0). С. 25.
[8] Рябушинский В.П. Русский хозяин // Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. М., 2010. С. 154–155.
Уголок старообрядческого кладбища в Рябиках, надгробие. 2011 год
Поклонный крест на месте Введенского храма в Рябиках. 2013 год