«Остаюсь всегдаший о Вас богомолец…»

 

Неизвестные письма инока Алимпия (Милорадова)

(по документам ОР РГБ)

 

Сначала я думал только опубликовать неизвестные письма инока Алимпия Милорадова – старообрядческого подвижника, стоявшего у истоков Белокриницкой иерархии, выявленные в фонде Московской архиепископии отдела рукописей Российской государственной библиотеки. Выявление представленного здесь корпуса писем (четыре автографа плюс одно письмо, сохранившееся в копии) заняло несколько лет. Это обусловлено тем, что письма не выделены в отдельную единицу хранения, а подшиты были в свое время к прочим входящим письмам и, таким образом, рассеяны. Со временем стало ясно, что они требуют расширенного комментария, воссоздания исторического контекста, выявления дополнительных данных. В результате появилась эта статья, в которую письма инока Алимпия включены целиком. Ранее они нигде не публиковались.

 

Инок Алимпий (Милорадов)

*

 

Прежде чем привести первое письмо, необходимо хотя бы в общих словах воссоздать контекст, в котором происходили описываемые в нем события.

В 1863 году в Москве наконец была учреждена Московская старообрядческая кафедра, точнее, на нее окончательно был избран постоянный архиерей – архиепископ Антоний (Шутов). Решением Освященного Собора за ним была оставлена и прежняя Владимирская епархию, и титуловался он отныне Московским и Владимирским.

Это время характеризуется обостренной борьбой за власть вокруг Московской кафедры. Своеобразным оружием в ней стало Окружное послание, написанное известным начетчиком И.Г. Кабановым. Оно было направлено против неправославных мудрований, распространившихся среди паствы и ряда возникших в беспоповской среде сочинений («тетрадок»). В Послании среди прочего оговаривались принцы отношения к господствующей в России синодской церкви. Объединение и молитвенное общение допустимо, только если новообрядцы, «благодатию Божиею озарившеся, отложат вышеупомянутая порицания, и соборне оставят свои новодогматствования, а “святую старожитность возлюбят и примут, и порученным себе хранити ю повелят” (книга О вере, глава 25, лист 195 на обороте), и начнут последовати всем древлецерковным преданием неизменно, и устроится церковь в таковой точности догматов и преданий, якоже бяше от лет равноапостольнаго князя Владимира и до лет Никона, бывшего патриарха: “тогда весь вал того предела в ровеник обратится и единым к другим прихождение учинят сердца”. <…> И мы без всякаго увещания человеческаго пойдем ко общению ея. А донележе пребывают соблазны и преткновения, возмущающия совесть нашу, то мы не можем, вопреки убеждению своея совести последовати новоизложенным догматом и преданиям. И сего ради несмы раскольницы и раздорницы, но чада единыя святыя, соборныя, апостольския древлеправославнокафолическия Церкве»[1].

Окружное послание было подписано кроме архиепископа Антония членами духовного совета и обнародовано в феврале 1862 года. Очевидно, это было ошибкой, и сначала нужно было бы окончательно решить вопрос с выборами Московского архиепископа. Теперь же послание послужило поводом к раздору. Его так и не удалось остановить. Сторонники Московской архиепископии, призвавшие омофор архиепископа Антония, получили прозвище «окружников», которое сохранилось за ними и после уничтожения Окружного послания как документа. Противники именовались неокружниками или противоокружниками. Белокриницкий митрополит Кирилл (Тимофеев), не обладавший достаточной волей для принятия самостоятельных решений, принимал то одну, то другую сторону, в зависимости от того, кому благоволил, кто был рядом.

В первых числах февраля 1863 году он прибыл в Москву, чтобы принять участие в выборах Московского архиепископа. Из-за его вмешательства и неканоничных действий архиепископ Антоний (Шутов) не получил окончательного утверждения на главной кафедре страны.

На западе России разгоралось восстание польских сепаратистов, начавшееся еще в январе. Оно обострило старообрядческий вопрос. Еще за несколько лет до восстания П.И. Мельников-Печерский, стоявший на службе в Министерстве внутренних дел, пугал в своей служебной записке царя и правительство: «Что, если в случае разрыва с Австрией впереди австрийских войск пойдет Кирилл, облаченный в древние святительские одежды? Осенением своего осьмиконечного креста он причинит России во сто крат более вреда, чем штуцера и пушки австрийские, ибо в недрах России за него могут стать пять миллионов людей. И каких людей! Тех, у которых находится значительная часть наших капиталов»[2]. И вот митрополит Кирилл в Москве собственной персоной! В Москве ему дали понять, что будет лучше уехать в Белую Криницу. К тому же его действия, совершенные в границах чужой церковной области, – запрещения и другие распоряжения, не имеют законном канонической силы.

Митрополит Кирилл (Тимофеев) Белокриницкий

 

Митрополит Кирилл отправился в обратный путь, рассорившись со всеми российскими епископами, и в самом начале марта поставил сопровождавшего его в поездке архимандрита Сергия… епископом на Тулу. Н.И. Субботин полагает, что митрополит хотел видеть его впоследствии Московским архиепископом, чего не произошло. «Я удивляюсь, как он мог на это решиться, – с горечью сетовал И.Г. Кабанов в письме сразу четырем российским архиереям – Онуфрию (Парусова), Антонию (Шутову), Пафнутию (Шикину) и Варлааму (Рымареву), – и сделал то, чего даже и в мысли предполагать невозможно. И для какой цели это противозаконное произведение оного Сергия во епископа? И кому оно в пользу? Не волхвы ли они и не очаровали ль они его преосвященство? И обошли как младенца, и его руками делали, что им хотелось!»[3]

Вопросы, поставленные И.Г. Кабановым, так до сих пор без ответа. Можно, действительно, предполагать, что митрополит Кирилл стремился к созданию в России параллельной старообрядческой иерархии, подчиненной ему напрямую. Удобно же все держать в своих руках. Возможно, он имел другие намерения. Но, так или иначе, епископ Сергий после хиротонии не остался в России, а жил в Черновцах, за границей. Собор российских епископов, проходивший в том же 1863 году, признал его хиротонию.

В последующее время Московская архиепископия и Белокриницкая митрополия сумели восстановить добрососедские отношения, но это не означало долгожданного умиротворения Церкви. Митрополит Кирилл попал под влияние противников архиепископа Антония (Шутова), которым удалось с помощью митрополита создать собственную церковную иерархию, просуществовавшую вплоть да 1950-х годов ХХ века.

Московский старообрядец Ефим Крючков и другие состоятельные противоокружники подобрали своего кандидата во епископы, которого чаяли видеть вместо архиепископа Антония. Это был пожилой инок, постриженный в ноябре 1863 года, и по случайному совпадению также носивший имя Антоний. В миру его звали Афанасий Климов, жил он в Гуслице. Вместе с этим кандидатом Крючков отправился в Белую Криницу. Туда он приехал вначале один и, узнав, что митрополит направил в Москву мирные грамоты, оставил инока Антония у знакомого священника в бессарабском селе Грубном. Крючкову удалось склонить митрополита на свою сторону. Тот согласился вопреки каноническим правилам рукоположить инока Антония во епископа Московского. 8 мая Кирилл подписал новую грамоту, в которой разорвал все свои прежние мирные заявления, данные Московской архиепископии.

Инока Антония удалось рукоположить только в диаконы: вмешался епископ Сергий, который поддерживал Московский духовный совет. О том, как происходило это рукоположение, поведал в свое время со страниц «Русского вестника» Н.И. Субботин[4].

Епископ Сергий в начале июля 1864 года приехал в Москву. Он рассказал, что митрополит поставил инока Антония из Гуслиц в диакона и намерен под влиянием Крючкова хиротонисать его во епископа для противоокружников. «Совет (московский духовный. – В.Б.) был очень благодарен Сергию за эти известия и за меры, принятые им против Крючкова; но видя, как необходимо его присутствие в митрополии, просил его поспешить возвращением туда, чтобы воспрепятствовать какими-либо мерами предполагаемому посвящению второго Антония. 8 июля Сергий уехал обратно из Москвы и недели через две был уже дома в Черновцах. Он приехал вовремя: Антоний был еще диаконом. И все-таки Сергию не удалось помешать ему сделаться епископом»[5].

24 июля митрополит Кирилл наконец единолично рукоположил Антония (Климова) во епископы, уехав из монастыря в Соколинцы, тайком от Сергия, узнав, что тот вернулся. После этого Крючков, пожертвовавший хорошие суммы участникам и организаторам тайной хиротонии, стал собираться с новым владыкой в Россию. Епископ Антоний (Климов) отныне становится непримиримым противником Московской архиепископии. Попытки примирения не дали результатов. Узнав о хиротонии епископа для противоокружников, архиепископ Антоний достаточно резко отозвался о действиях митрополита в одном из писем: «Митрополит Кирилл, должно быть, от старости что ли совершенно из ума исступает, принимая и слушая всякие сплетни и кляузы раздорника, московского мещанина Е.Ф. Крючкова, решился поставить на Москву инока Антония»[6].

Перейдем теперь к первому письму инока Алимпия. В нем описаны события, происходившие в Белой Кринице во второй половине 1864 года, то есть после возвращения туда епископа Сергия. Митрополит Кирилл попал под следствие: он дважды нарушил гражданский закон, рукоположив для России двух епископов – двух Антониев, Шутова и затем Климова. Однако, как следует из письма, ситуация осложнялась еще денежной тяжбой между митрополией и епископом Сергием. Мало того, само следствие началось не без участия самого епископа Сергия. Возникшие трения помогают объяснить причины, подтолкнувшие затем владыку Сергия к переходу в единоверие. Из письма отчасти видно, что это был за человек, какие отношения, далеко не братские, сложились в Белокриницком монастыре в период руководства кафедрой митрополита Кирилла.

Итак, 7 ноября 1864 года в монастырь (инок Алимпий на эзоповом языке называет его «заведением») прибыла следственная комиссия. Митрополит Кирилл потребовал от епископа Сергия монастырские деньги, которые «от трех годов» (то есть в 1861-м) были даны ему взаймы, причем деньги очень большие – девять с половиной тысяч рублей. На эти средства епископ Сергий приобрел дом в Черновцах. Акинф Васильев, один из противоокружнических лидеров из окружения митрополита Кирилла, обратился в суд с иском о взыскании денег с Сергия. Тот в свою очередь заявил следственной комиссии о втором правонарушении митрополита – тайной хиротонии для России епископа Антония (Климова). Чтобы избежать неприятных последствий, митрополит решил простить епископу Сергию долг, надеясь, что братия монастыря не станет требовать этих денег судом. Епископ Сергий обещал, что его показания будут уничтожены. Этого, однако, не произошло. «И так Тимофеев теперь находится в неизвестности, какого дождет высочайшего себе на дальнейшее существование решения», – писал инок Алимпий.  В публикуемом письме он называет митрополита Кирилла по его мирской фамилии – Тимофеев. Вероятно, это также образчик эзопова языка и никакой неприязни к владыке за таковым обращением не стоит. Не чувствуется ее и в самом письме как таковом, хотя инок Алимпий, безусловно, не скрывает отрицательного отношения ко всему происходящему. 

Письмо обнаружено среди документов Московской старообрядческой архиепископии и общины рогожского кладбища в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (Ф. 246. Карт. 208. Д. 7. Лл. 23–24). На письме имеется пометка, что получено оно было в архиепископии 20 декабря 1864 года. Адресовано письмо московскому старообрядческому священнику Петру Драгунову, члену Московского духовного совета.

 

1.       Инок Алимпий – священнику Петру Драгунову

 

Бог отмщении Господь, Бог отмщении, и не обинулся есть. Вознесися судяи земли, воздаждь воздаяние гордым.

 

Милостивый государь Петр Федорович!

Многолетного здравия и душевного спасения всеусердно желаю Вам с единодушными участниками, и при том во обязанность себе поставляю уведомить честь Вашу о последствии, случившемся в нашем заведении. Сергиевым действием прибыла 7 сего ноября в наше заведение к Тимофееву очень строгая комиссия по причине в Москве Сергиева поставления епископом на Тулу. И второе. Здесь также на поданную от него правительству просьбу к подтверждению занятия ему Белокр[иницкого] престола. О которой Тимофеев, прослышав, и из суда вытребовал и уничтожил; и в таком негодовании Тимофеев наступил требовать от трех годов занятые ему 9500 руб. серебром деньги, от которых Сергий заплаты стал ему отказываться. Тимофеев дал полномочную доверенность Иакинфу Вас[ильеву] (привезшему первоначально из Москвы Ефима Крючкова с товарищем), чтобы законным судом взыскать из Сергия если не деньги, то черновицкий дом, который был и куплен за монастырские же деньги, и еще на дом Тимофеев положил ему поверх трех годовых доходов додать добровольно одну тысячу сребром. Но Сергий ничего и в резон не принимал. И так чрез Иакинфу с его шурином поданные документы в суд на взыскание с Сергия монастырских денег 9500 р[ублей] сер[ебром], о чем было Сергию возвещено из суда, и приказано, чтобы он дому не мог ни продать, ни под залог отдать.

В таком обстоятельстве Сергий открыто представил правительству все происшедшие действия Тимофеева; как с ним бывшие, так и за сделанное им в селе Соколинцах в церкви великомученика Иоанна поставление злодейски ночью и без звона другого Антония епископом на Москву, и прочие все незаконные действия Тимофеева. Сергий подробно в своем показании комиссии на бумаге представил, почему уже Тимофееву против комиссии скрутить ничего было невозможно, хотя прежде и полагал он запорством непризнательности своих действий выкрутиться, но в таком обстоятельстве уже никакого слова невозможно было ему поместить к извороту своего оправдания.

Еще же при таком бедственном его положении Сергий чрез ходатайство Степана Лысова, климоуцкого попа, с прочими сотоварищами склонил в самом пожаре Тимофеева помириться с Сергием и как бы чрез то несколько поправить в показании комиссии прежде сделанное Тимофеева действий запирательство противузаконных его поступков крючковой работы. Но в примирении том Тимофеев очень обманулся, простил он Сергию долг от трех годов занятой монастырской суммы более шести тысяч сребром, и своей тоже поверх трех тысяч, вообще суммы – 9500 сребром. Ибо Сергий обнадеживал Тимофеева, что все прежде показанные им комиссии запирательства тотчас будут уничтожены, и все Тимофеево показание в другом понятии переделано будет, и он не будет так в подозрении его вероломства представлен министерству и самому государю. Каковой документ здесь же вдруг по-немецки был дворником составлен об удовлетворении Тимофеева за долг Сергиев на сумму 9500 руб. сребром, который Тимофеев своим подписом и приложением печати в присутствии комиссии подтвердил, за подписом 2 свидетелей, и во оправдание прекращения долга ему вручил. А за монастырскую сумму 6 ½ тысяч сребром, подаренные без согласия братии, надеялся, что братство судом не будут с него требовать, а так пропащими и останутся, а чрез таковые его самовластительные распоряжения все братство после дней скудости всего необходимого домового содержания находятся. Но и из подаренного Сергию 9500 сребром капитала Тимофеев не приобрел ни малейшего по мнению его поправления в своих ошибках. А также и сам следователь не принял от него подаваемого в кулаке подарка, и ни одного слова несправедливого его прежнего показания никак не отменил. И так Тимофеев теперь находится в неизвестности, какого дождет высочайшего себе на дельнейшее существование решения, однако духа своего привыкшего характера еще не теряет. Но, впрочем, уже по окончании всех дел комиссии и скреплении подписов, на самом отъезде сего ноября 17 числа спрашивал он (непонятно, кто спрашивал, возможно, следователь. – В.Б.) у Тимофеева, на кого он есть расположен, чтобы кто мог заступить его место в Белой Кринице, причем и упомянул на имя Сергия; но Тимофеев отозвался напротив, неблаговолением как монастырского братства, так и всего народа, а потому и собственно своего несоизволения к Сергию, а всевозможно выхвалял одного пришельца, еще в 1822-м году зашедшего и здесь оженившегося, теперь же, впоследствии его вдовства, хотя и детей еще неопределенных имеет; но он принял его в монастырь, уже минул год время, постриг его во инока и наименовал Антонием, и в короткое время за смирение его произвел иеромонахом, каковым и ныне здесь находится. О коем донес уже и высочайшему министерству о позволении произвесть его епископом, «в звании моего наместника». На каковое объяснение Тимофеева комиссар ему представил, что этот Антоний никак на епископа признан быть не может, как известно, человек есть слабоумный и неспособный к делу правления епископского звания и обязанности. Хотя Тимофеев и представлял о том убедительные свои к нему просьбы, но бесполезно, все осталось до последующего мнения.

В выпровождении же из моей кельи сам он (вероятно, тот же следователь. – В.Б.), приступивше ко мне, с признательностию советовал мне, как находится записанным в нашем списке братства арх[иепископ] Аркадий[7], с означением выезда его в Молдавию, то нужно нам всевозможно стараться скорее привезть его к заступлению Тимофеева места, дабы впредь не осталась наша контора без всякого главного хозяина; но на таковые от нас к нему предложения, неоднократно бывшие, всегда он (архиепископ Аркадий. – В.Б.) отказывался, и совершенно возвратиться к нам он не желает, разве распоряжением вашего Совета таковой порядок у нас может устроиться. А впрочем, воля Господня да будет. Затем пребываю навсегда ваш доброжелатель и с покорностью к услугам, недостойный и[нок] Алимпий.

23 ноября 1864 года.

 

*

Выявление архивных документов следственной комиссии, которая посетила монастырь в конце 1864 года, документов о денежной тяжбе между монастырем, митрополитом Кириллом и епископом Сергием, могло бы пролить дополнительный свет на личность владыки Сергия Тульского. Достаточно, однако, и сказанного. Сдать человека, с которым несколько лет ты прожил бок о бок, – митрополита – светским властям, присвоить деньги, это вряд требует комментариев.

В последних строках письма заходит речь о возможном преемнике митрополита Кирилла. Епископ Онуфрий (Парусов), постоянно живет в России. Один из кандидатов, архиепископ Аркадий, отказывается. Сам же митрополит наметил другого кандидата, инока Антония (Родионова). В письме о нем сказано немного, да и дата, когда он поселился в монастыре, может быть оспорена. По другим данным, инок Антоний пришел сюда в 1862 году, после того как овдовел.

Во втором письме, которое будет опубликовано ниже, инок Алимпий расскажет о хиротонии инока Антония (Родионова) в сан епископа. В старообрядческой иерархии появился третий Антоний. Пока же нужно сказать несколько слов о дальнейшей судьбе Сергия. Следствие, что велось в отношении митрополита Кирилла, не принесло ему особых неприятностей (по свидетельству Н.И. Субботина, он отделался небольшим штрафом). По причинам, изложенным в письме инока Алимпия, епископ Сергий больше не мог оставаться близ Белой Криницы. Он уехал в Россию и в 1865 году присоединился к единоверию. Другого пути он, вероятно, для себя уже не видел. Удалось обнаружить письмо епископа Сергия, написанное за два месяца до присоединения. В нем он просит архиепископа Антония (Шутова) выслать ему деньги от архидиакона Филарета, который никак не едет в Москву. Дата – 16 апреля 1865 года. Подпись С.Е.С., то есть «Смиренный епископ Сергий»[8].

В ответ архиепископ Антоний писал (30 апреля 1865 г.): «…Мы выдали Филарету еще в феврале месяце за расходы по освящению церкви 300 р., за долги Ваши 100 р., за его, филаретовы, долги на платеж 100 р. и на проезд 100 р., а всего 600 р. серебр[ом]. Но он по каким-то своим, а коим – нам не объявляет, делам, отсюда не едет, а потому извольте ему написать, дабы он немедленно приезжал для Вашего успокоения.

Впрочем, мы по времени постараемся сообщить Вам о некоторых происшествиях, касающихся до Филарета, и отпечатанных в “Русском вестнике”»[9].

В другом своем письме от 7 июня 1865 года епископ Сергий также просит денег у архиепископии[10]. Присоединение к единоверию состоится через полтора месяца. Пока же главное – чтобы деньги не ушли. Архидиакон Филарет (Захаров), выходит, перешел в единоверие, не забыв, однако, получить свои, и не только свои деньги в архиепископии.

23 июня 1865 года к единоверию присоединились наместник белокриницкого митрополита епископ Онуфрий, епископ Пафнутий (Овчинников) Коломенский, инок Иоасаф – посланник митрополии, белокриницкий иеродиакон Мельхиседек (Семенов) – письмоводитель митрополита Кирилла, и упомянутый выше архидиакон Филарет, который вместе с Мельхиседеком и Иоасафом выкрал архив митрополии и передал его Н.И. Субботину по предварительному сговору с ним. Об этом присоединении очень много писала тогдашняя пресса[11].

Предполагалось, что чин присоединения совершит сам митрополит Московский Филарет (Дроздов), но он по слабости здоровья не смог этого сделать и перепоручил своему викарию, епископу Дмитровскому Леониду (Краснопевкову).

 

«Утром в половине 9 часа преосвященный Леонид прибыл в Троицкую церковь, которая была уже переполнена народом, преимущественно единоверцами и раскольниками Рогожского кладбища. По прочтении часов преосвященный приступил к совершению чина присоединения. Присоединяющиеся поставлены были у западных дверей церкви: здесь совершены были первые, начальные действия присоединения и, между прочим, предложен присоединяющимся вопрос: отметают ли они все ереси и отступства? – вопрос, на который от лица всех их громко и внятно отвечал бывший архидиакон Филарет: отметаем. После сего, вслед за преосвященным Леонидом, придерживаясь за край его омофора, вошли они в средину церкви, и здесь, пред положенными на аналой св. Евангелием и крестом, совершены остальные действия присоединения. Нельзя было без умиления слушать трогательные молитвы о присоединяющихся к св. церкви бывших некогда пастырей и вождей раскола, и видеть их, припадающих под благословение православного святителя!

По окончании всех действий присоединения над четырьмя из присоединившихся совершено установленным чином таинство миропомазания (Онуфрий, как родившийся и крещенный в православной церкви, не имел нужды в повторении над ним этого таинства). Наконец, по благословению преосвященного, все они облачены в иноческое одеяние, так как иноческий чин их признан действительным, и с возженными свещами, которые вручил им сам же преосвященный, стали пред местными иконами храма слушать начавшуюся за сим божественную литургию»[12]. Так описывали это событие «Московские ведомости» и журнал «Странник».

 

Это «небывалое событие» было обставлено со всей возможной торжественностью.

Спустя несколько дней после присоединения «пятерки» к митрополиту Филарету обратился с заявлением и владыка Сергий Тульский. Его ходатайство также было удовлетворено. Тем же самым епископом Леонидом он был присоединен к единоверию 21 июля 1865 года.

По некоторым данным, тогда же хотел присоединиться и старообрядческий епископ Иустин (Игнатьев) Тульчинский, пребывавший в Москве в качестве посла от митрополии, но его удержали от этого шага. Впрочем, ненадолго. В 1867 году он тоже перешел под единоверческий омофор.

Биографии епископов Сергия и Иустина связаны и в одинаковой степени малоизучены[13]. Известно, что владыка Иустин был поставлен в этот сан достаточно молодым. Верить тому, что он «убедился в неправде раскольничьей» (миссионерский штамп) и потому перешел в единоверие, не приходится. Старообрядческий публицист и историк Ф.Е. Мельников писал: «Слишком молодым он рукоположен в епископы и, кроме того, имел несносный характер, что и послужило причиной его падения» и далее приводил отрывки из писем епископа Аркадия Славского, свидетельствующие, скажем так, о непродуманных епископских распоряжениях и поведении владыки Иустина[14]. В своем Отчете за 1867 год обер-прокурор Синода уделил немного внимания епископу Иустину. Отсюда видно, что посодействовал его присоединению Сергий. Его отпустили из Москвы к сыну, попавшему в Черновцах в тюрьму за долги (интересно, связано ли это с тем же черновицким домом, купленным на монастырские деньги? – В.Б.). Сын там заболел.  Сергий приехал и выручал его, как мог, даже сам сел вместо него в тюрьму, откуда его выпустили под поручительство. Будучи в Черновцах, он встретился с Иустином, который отдал ему свою митру, оцененную в 800 рублей (деньги довольно большие). Можно рассматривать это как благородный поступок, речь идет о вызволении человека. Можно порицать, ведь митра церковная. Во всяком случае, кажется, Иустина не заботило, как отнесутся к его действиям окружающие. В марте 1867 года Иустин оставил Тульчу и прибыл в Москву, где по благословению митрополита Филарета (Дроздова) был определен в Никольский единоверческий монастырь[15].

Есть основания полагать, что против епископа Иустина выдвигались обвинения в симпатиях к господствующей церкви: в свое время старообрядческий архиепископ Аркадий (Иванов) Васлуйский переслал в Москву письмо епископа Иустина к нему, датированное 28 января 1866 года. Иустин имел встречу с бывшим епископом Пафнутием (Овчинниковым), уже ушедшим в единоверие. Оправдываясь, владыка Иустин писал архиепископу Аркадию:

 

«Аз, смиренный е[пископ] Иустин, собратиям моим епископам, инокам и бельцам, и всем православным христианам, как на мое смирение от неприязни рода человеческого изволили нанести подозрение в вероисповедании, но я вас уверяю от чистыя совести моего сердца, как пред всемогущим Богом и пречистою Богородицею, мое исповедание сице. Никогда у меня и во уме не было хотя бы и малейшее что ввести новое в Церковь, прибавить или убавить, и не попусти меня Господи и помыслить сего. А за российскую церковь с Онуфрием разговору не было. А с Пафнутием имел, но единомыслия не было, и сейчас не имею, но я на том утверждаюсь, как и прежде был, и надеюсь спастися по этим книгам, которые имеем от 5 патриархов. А что были вопросы от епископа Аркадия, и сия не называл я ересью, но по многом разговоре пришел я в келию и рассуждал, тоже считаю за ересь и проклинаю, и от своего братства и Церкви никогда не отделялся и не отделяюсь, но так же исповедую, как и все»[16].

 

Когда епископ Иустин вслед за Сергием перешел в единоверие, калужский старообрядец Матвей Тимофеевич Хохлов, послал в архиепископию запрос: какие причины побудили владыку это сделать? Ответ ему был написан обтекаемо, витиевато, однако он подтверждает факт совершения святотатства (в отчете обер-прокурора Синода – продажу митры):

 

«Первая причина, яко не искуси Бога имети в разуме, и предаде его Бог в неискусен ум творити неподобная. И он в презрении страха Божия всегда провождал блазненную жизнь христианом, и, наконец, от того и произошел таковый зле созревший горький плод. Но более сего не имеем мы в виду ничего иного, его к сему побуждающего: ибо он не предлагал никаких о  сем вопросов братии своей епископам, но яко Июда таяшеся Христа и апостол о задуманном им деле, и в таком бессоветии к дополнению конечного беззакония сотвори еще великий святотатственный грех. Возбесновашеся, якоже Июда, злым недугом сребролюбия, украдши вся имеющиися у него возложенныя Богови священные вещи и на досаду Богу продаде в поганые еретические руки, и так, по прибытии в Москву, не имел уже ни единого личного свидания, ниже письменного сношения с нами.

И таковых ради всегда и ныне хулится имя Божие, и вельми охуждается и поношается совершаемая св. Духом наша древлеправославная иерархия. От сего и приходят многие в велие сомнение о своем уповании. Но благодарим великий божественный промысл, яко немощных ради уверения о малодушии и ныне красит священную иерархию о истине страждущими добрыми исповедниками»[17].

 

Под исповедниками тут имеются в виду суздальские старообрядческие епископы-страстотерпцы, заточенные в тюрьму.

Письма инока Алимпия и вновь выявленные данные, связанные с присоединением к единоверию некоторых старообрядческих архиереев, показывают, что это присоединение не было искренним шагом в поиске веры, поиске правды, а диктовалось соображениями личного благополучия.

Последующие следы епископов Иустина и Сергия теряются в неизвестности.

В том же 1867 году в Белой Кринице был хиротонисан в  сан архиепископа инок Антоний (Родионов), ставший наместником митрополита. Его кандидатуру поддерживал митрополит Кирилл. Инок Алимпий выдвинул заметно более авторитетную кандидатуру  архимандрита Евфросина из Тисского монастыря. Еще в августе 1865 года они вдвоем приезжали в Москву, рассчитывая на поддержку российских епископов, но не получили ее. Никто не был против Евфросина, но действенной, реальной поддержки, выраженной в конкретных поступках, они не нашли. Возможно, тогда вопрос о наместнике в силу каких-то причин решили просто отложить.

О разрешении хиротонисать нового митрополичьего наместника Акинф Васильев начал хлопотать перед австрийскими властями в январе 1866 года. Это дело долго не двигалось  «с мертвой точки». Кандидатура не менялась: инок Антоний (Родионов). Инок Алимпий предложил теперь вместо Евфросина другого кандидата – упоминавшегося уже архиепископа Аркадия Васлуйского. Инок Антоний не пользовался большим авторитетом. В феврале от нескольких задунайских обществ (так принято было тогда называть общины или приходы) митрополиту Кириллу были присланы извещения, что владыка нарушает святоотеческие правила: во-первых, пребывает под запрещением за антиканонические действия, в основе которых – события, связанные с Окружным посланием, а во-вторых, на хиротонию нового наместника нет согласия российских епископов.

И хиротония затянулась. Ее было решено отложить до Рожества Богородицы (8 сентября 1867 г.). Разрешение от австрийских властей уже было, а вот согласие  российских епископов – нет. Митрополит Кирилл заявил (в очередной раз) о примирении с Московской архиепископией. Мирная грамота и с ней особое послание о прошедшем в митрополии Соборе, где было декларировано это примирение, были посланы в Россию и пришли в архиепископию благополучно. Мирную грамоту российские епископы утвердили, делая свой шаг навстречу к примирению. В митрополию было направлено подтвердительное письмо. Пока оно шло, Акинф Васильев настойчиво уговаривал митрополита хиротонисать инока Антония, не дожидаясь ответа из России. Попытки инока Алимпия и авторитетного ясского старообрядца Василия Фомина убедить владыку не торопиться, не удались… «Но если Вы поставите прежде получения бумаг, – писал Василий Фомин митрополиту, – то только некоторым людям будет приятно, а всем православным христианам сделаете неприятность, что в злобе поставили епископа. А к тому же избрание на епископство сделано не по правилу св. отец, которые гласят, чтобы избрание было от епископов, а не от простолюдинов»[18].

Хиротония инока Антония во архиепископы города Формоса (где жил, кстати, противоокружнический лидер Прокоп Лаврентьев), состоялась, как и было намечено, 8 сентября. Как это происходило – чуть ниже в письме инока Алимпия.

О новом наместнике Белокриницкой митрополии известно немного. Епископ Антоний (Родионов) был выходцем из России. В 1830-е годы служил в уланах, жил в аракчеевских военных поселениях. Н.И. Субботин предполагает, что он бежал оттуда. Как бы то ни было, но бывший улан Абрам Родионов оказался за границей и приял австрийское подданство. Как и многие липоване, он занимался огородничеством. Имел дочь и двух сыновей, один из которых, Федор, перед самой его хиротонией был митрополитом Кириллом пострижен в иноки с наречением имени Феодосий и рукоположен в диакона. Овдовев в 1862 году, Абрам Родионов оставил дом и хозяйство сыну, который был женат, а сам ушел в монастырь. В иноки постригся в 1864 году с наречением имени Антоний. Затем митрополит Кирилл поставил его во священники. Н.И. Субботин характеризует его как трезвого человека, но со слабым «до безответственности» характером. Ко всему тому присовокупляется традиционный миссионерский ярлык малограмотности. Думается, впрочем, что в данном случае это недалеко от правды… 

Автограф письма инока Алимпия удалось обнаружить среди документов Московской архиепископии, хранящихся ныне в том же Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. В статье «Из современных летописей раскола», опубликованной в «Русском вестнике», Н.И. Субботин приводит отрывки из писем инока Алимпия Василию Фомину, где также повествуется о хиротонии епископа Антония Формосского. Но публикуемое ниже письмо к купцу И.П. Бутикову, похоже, его агентам не удалось перехватить.

Это письмо – ценное свидетельство об отношении инока Алимпия к противоокружникам. Если он подписал акт об уничтожении Окружного послания в Москве, а также мирную грамоту в Белой Кринице, то это вовсе не значит, что он во всем соглашался  с противоокружничеством. Он ставил свою подпись только в целях умиротворения Церкви,  как и многие. И из письма ясно видно, что инок Алимпий вовсе не был тем пьяницей и «любителем обедов», которым изображали его Н.И. Субботин, а вслед за ним и П.И. Мельников-Печерский, вернувшийся в 1866 году из московской командировки в Санкт-Петербург и наслушавшийся речей Николая Ивановича[19].

Мирная грамота 1867 года была искренней, но формальной. А хиротония архиепископа Антония Формосского показывала пренебрежительное отношение митрополита к мнению российских епископов. Он по-прежнему больше считался с противоокружниками, бывшими рядом.

Московский купец Иван Петрович Бутиков был одним из попечителей Рогожского кладбища. Инок Алимпий обращается к нему, как к влиятельному старообрядцу. В свое время Бутиков пытался обратить внимание митрополита Кирилла и его окружения, не разделяющего позиции противоокружников, на незаконность и пагубность раздора. В том же 1867 году он выслал в Белую Криницу и ясскому старообрядцу В.В. Фомину, который был посредником при пересылке денег между Рогожской архиепископией и митрополией,  газету «Современная летопись» (приложение к «Московским ведомостям») с субботинскими «Летописями раскола». «Благоволите беспристрастно рассмотреть, в какое ужасное положение ставит всех старообрядцев г. м[итрополит] Кирилл! Что должны подумать об этом учении не только люди благоразумные, но и наши старообрядцы, и что, наконец, должно сказать о нас богодарованное правительство наше, не сочтет ли оно всех следующих этому дикому учению людьми вредными, богохульными и в высшей степени невежественными, непонимающими, о чем говорят и что творят», – писал И.П. Бутиков[20]. В статье из «Современной летописи» шла речь о еретическом учении противоокружнических лидеров, что господствующая в России церковь будто верует не в Христа, а некоего иного бога.

Итак, само письмо. Его автограф: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 172. Д. 1. Лл. 267–267об.

 

2. Инок Алимпий – И.П. Бутикову

 

Не отврати лица твоего от отрока твоего, яко скорблю, скоро услыши мя.

 

Милостивый государь и искреннейший благодетель

Иван  Петрович!

Многолетнего здравия и душевного спасения с благородною супругою Вашею госпожею Екатериною Анфиногеновной и со всем благородным семейством Вашим всеусердно от души желаю и чувствительнейшее мое почтение при сем посылаю. И уведомляю честь Вашу:

Сего сентября месяца 8-го числа на праздник Рожества Пресвятыя Богородицы наш митр[ополит] Кирилл настойчивостию необузданного изверга Акинфа Васильева посвятил Антония архиепископом Фурмосским, в наследника митрополии Белокриницкой. Но только на посвящении оном я не был в церкви, а народа множество было, а странних только один поп фурмосский с женою и три мужика раздорницкой партии из Баташани, и более не было никаких. А уже по окончании службы приехал форштер из Серета с прочими дворянами и дамами, в сопровождении множества верховых белокриницких и климоуцких молодых, уряженных и хорошими шалями перевязанных ребят. А потом и прочие помещики, и разного сорта голоштанных шарлатанов, и толпа хищных женщин, так что со стола украдено оказалось 65 ложек столовых сребряных и другого металла, подходящего под сребяные, и вилок и ножей много пропало, а из Черновец никого не было. Хотя серетский форштер и старался пригласить жену президента, но она ему по телеграфу отказалась несвободностию время.

К каковому народному балу построена галерея против митрополитова балкона в поперек монастыря 34-х ступеней в долготу, вся очень искусно увита яловыми зелеными ветвями с шишками; наверху же уряженной галереи развивались четыре флага, а еще два флага уборные поставлены на землю около среднего в галерею входа, прямо от церкви проведенной улицы, усаженной елками же; а много срубано яблонь очень хороших с плодами, дорогой цены стоящих. За работу которой мастеру заплачено сверх материалов и рабочих людей – 35 гульденов сребром – только за распоряжения. Во внутренности же оной галереи, во всю ее долготу устроен приличный стол, и стулья к столу поставлены были, а на средине стола поставлен хороший диван, над которым поставлены царя и царицы портреты, а по обеим сторонам оных пристроены большие зеркала.

А обед для гостей приготовляли мясной привезенные за два дни искусные кондитерки, первой из оных по условию за два дни заплочено 35 гульденов сребром, и прочим также щедро было заплочено. А монастырскому братству и хлеба нет на что купить.

По окончании всей церковной службы долгое время продолжался колокольный звон, пока, собравшись, и сели обедать в галерее за стол, то во время всего бала ужасно гремели пушечные выстрелы. А по довольном увеселении, уже при выпивке бутылок шампанского вина, пели многолетия митрополиту и новопоставленному архиепископу, и при таковом торжественном восклицании многих гласов выкричал сельский писарь, что в селе Тереблаште будет начинаться построение кирки лютеранского исповедания обряда, на которое просят вспомоществования, и прислана от оных в это собрание просительная бумага, что свидетельствовал и сам серетской форштер, и просил митрополита и новопоставленного наместника, а равно и все собрание о пожертвовании на оную кирку, и началась складка. Обещал и сам митрополит форштеру дать чрез Акинфу, а в собрании все выкрикали: «Сто гульденов даст митр[ополит]». Но стоило много издержек и все было без порядка. Стоило две тысячи сребром.

А на другой день в субботу Акинф, собравши сельских мужиков и женщин, также торжествовали поставление наместника с колокольным звоном и пировали, пока окончали все съестные припасы и осушили напитки. Итак, доколь будет Акинфино управление в нашей митрополии, то ни малейшего исправления у нас быть не может, а только в совершенное разорение приидет.

Итак остаюсь всегдаший о Вас богомолец, недостойный ин[ок] Алимпий Милорадов.

12-го сентября 1867-го года.

*

23 августа 1870 года архиепископ Антоний (Родионов) скончался, не оставив в истории старообрядчества заметного следа. С его смертью Формосская епархия прекратила существование. Новым наместником митрополита Белокриницкого стал священник села Писк Аггей Федорович Макуров, в иночестве – Афанасий. 3 июня 1871 года инок Афанасий был хиротонисан на Браиловскую епархию и наречен наместником митрополии.

О смерти архиепископа Антония (Родионова) сообщил в Московскую архиепископию Василий Фомин из Ясс.

 

«Честь имею уведомить Вас о печальном событии, – писал он. –  23 сего августа в воскресенье пред вечернею отшел в вечный покой наместник Белокриницкой митрополии г. архиепископ Антоний, 24 числа получили мы телеграмму от г. митрополита Кирилла, приглашающую на погребение, вследствие которой отправились мы в числе пяти человек в Белую Криницу. С нами был и архимандрит Евфросин тисский, случившийся в то время в Яссах. Погребение совершалось в среду 26 августа, при котором присутствовали г. митроп[оолит] Кирилл, архим[андрит] Евфросин, четыре священника и два диакона, при стечении многочисленного народа. Из Баташан был Исидор Прокопич с уставщиком, и так с подобающею честию совершилось погребение.

Достойно замечания, что прошлого года того же числа 26 августа хиротонисали епископа Иринарха (на Славскую кафедру. – В.Б.), а ныне того же числа погребли наместника митрополии, теперь предстоит позаботиться об избрании другого наместника, потому что митрополит Кирилл уже очень стар. В бытность нашу в Белой Кринице и вместе с г. митроп[оолитом] Кириллою положили мнение на браиловского священноиерея Аггея Федоровича, и уже г. митрополит написал от себя приглашение г. арх[иепископу] Аркадию и епископу Иринарху, и священноиерею Аггею, чтоб оне прибыли в Белую Криницу к 1 октябрю для обсуждения иерархических дел по правилу святых отец, повелевающих дважды в лето собиратися»[21].

 

Владыка Антоний (Родионов) был хиротонисан при содействии противоокружников. Он поддерживал действия митрополита Кирилла. В 1870 году митрополит окончательно примирился с Московской архиепископией и принес раскаяние в своих противозаконных поступках. А что же его наместник? Разделял ли он противоокружнические взгляды? Как бы то ни было, отношение Московской архиепископии к почившему владыке ясно видно из следующего письма, отрывок из которого приводится ниже. В сентябре 1870 года Московский духовный совет направил митрополиту Кириллу письмо, в котором говорилось: «Наконец же сего уведомляем, что  дошло до сведения нашего жалкое известие, что наместник Ваш, блаженной памяти архиепископ Антоний, изволением Божиим преставися от временного сего жития к нескончаемому, которого сожелея по-премногу, мы, смирении молим Господа Бога упокоити душу его в обителех радости вечная со всеми прежде почившими иерархи благочестивыми, и да будет ему от нас вечная память»[22].

Следующее, третье письмо инока Алимпия, адресованное архиепископу Антонию, сохранилось в рукописной копии. Оно особенно важно тем, что содержит сведения, из которых видно, как митрополитом принималось решение о примирении с Московской архиепископией. Письмо хранится: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 169. Д. 1. Лл. 74–74об.

В январе 1869 года был окончательного готов и отредактирован акт соборного запрещения «боголюбивых епископов российских и заграничных» в отношении митрополита Кирилла. По поручению архиепископии его готовил И.Г. Кабанов. Часть обвинений давала основание к извержению митрополита из сана[23]. Для митрополита настал момент истины. Сделать окончательный выбор ему помогли теперь не противоокружники, а упомянутые в письме инок Алимпий, который таким образом привел (или вернул) в Церковь еще одного митрополита, сын архиепископа Антония (Родионова) инок Феодосий и инок-схимник Корнилий – старообрядческий писатель и апологет[24].

 

3.Инок Алимпий – архиепископу Антонию

 

Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас.

Преосвященнейший владыко!

Боголюбивый архипастырь г. Антоний, архиепископ Московский и Владимирский!

С моим высокопочитанием и раболепною преданностию спешу уведомить Вас, владыко святыи! Мы трое, а именно: я с диаконом Феодосием и схимником Корнилием написали прилагаемые при сем грамоты и 13 числа сего месяца августа принесли к господину митрополиту Кириллу в келию, и предложили ему грамоты, его повелением написанные, чтобы ему оные подписать и печать приложить. И он по просмотрению 1-ю грамоту фурмосскому обществу, также и 2-ю господину Антонию, епископу Московскому (противоокружническому. – В.Б.) – обе они подписал и печать приложил, и при том мы ему начали еще говорить: «Владыко святыи! Вот у нас еще третия грамота сготовленная, такая же, одного содержания написана», и дали ему, чтобы подписать и печать приложить. «Эту необходимо нужно послать в Москву к архиепископу Антонию, ибо он тоже писал Вам, чтобы Вы непременно дали ему знать за иного бога, то есть антихриста! В той самой грамоте, которую привез бывший наш пономарь Иулиан». На что митрополит наш отвещает: «Да, архиепископ Антоний! Ульяну дал двести рублей, а мне никогда ничего не пришлет, то и я ему грамоту сию подписывать не буду и печати моей не приложу», и так тем все закончилось. И вышеозначенные две грамоты, фурмосскому обществу и епископу Антонию (Климову, «Второму». – В.Б.) подписанные и печати приложенные от самого г. митрополита, и того же числа по почте отправлены. С которых грамот мы ныне, обсоветовавшись между себя, при сем Вам, владыко святыи, посылаем все полные копии, на Ваше благорассмотрение.

Ваш всегдашний доброжелатель и готовый к услугам недостойный инок Алимпий Милорадов.

Августа 26 дня,

1869 года.

 

*

 

В упомянутом в письме послании формосцам от 13 августа 1869 года среди прочего говорилось:

 

«…Все инославные христианские религии, восточного и западного закона, сколько их ныне находится во всем мире, веруют они не во иного какого бога и не во антихриста, не так, как вы ныне дерзаете об них неправо мудрствовать; но воистину, вси они веруют с нами во единого великого Господа Бога и Спаса нашего  Исуса Христа, но только неправо мудрствуют, держат многие разные ереси и раздоры»[25].

«Вы же (т.е. противоокружники. – В.Б.) ныне в своих вышеупомянутых письмах соединили воедино и соравнили со всеми христианскими религиями наравне жидов, турок, татар и прочих поганских вер. Теперь, можно ли такой вашей безрассудной дерзости последовать! Ибо мы нигде никогда сего не писали и никому не упоминали, ни на словах, ни на бумаге, жидов, турок, татар и прочих  поганских вер; но только пишем, разъясняем и издаем ныне наши грамоты об одних христианских религиях восточного и западного закона, сколько их ныне есть на всем свете. Ибо жиды распяли Христа Спасителя нашего и, по Евангелию, не веруют они в Сына, не веруют и во Отца; турки же и татары веруют во лживого своего пророка Магомета. А христианские религии хотя и заблуждаются в своих разных ересях и раздорах, но не по вашему нынешнему мудрованию: они не веруют во антихриста или в какого идола, но вси же они веруют с нами во единого великого Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, мы же их всех считаем за еретиков. А вы дерзаете писать сице: “поэтому со всеми нам можно  иметь братский союз во всех отношениях!” и паки: “что мы ныне признали всех еретиков с собою быть в единоверии!” Оле, страх и ужас, вашей самой крайней безумной дерзости! И слуху нашему вместить невозможно, что такое противное св. Церкви мудрование от вас ныне открывается. Ибо мы никогда никакого братского союза и единоверия ни с какими еретиками, раздорниками и отступниками, нисколько ничего отнюдь никогда не имели, и ныне не имеем, и впредь никакого с ними согласия и единоверия иметь не будем отныне и до века. Пребываем мы ныне от всех еретиков и их ересей чисты, непорочны и ни в чем непоколебимы доднесь благодатию и помощию Божиею. Ибо мы руководствуемся святоотеческими уставами, правилами и преданиями, а именно: когда кто из еретиков, раздорников или отступников приходят к нашей древлеправославной христианской вере, тогда принимаем мы их чрез посредство трех чинов, но прежде всего проклинают они все свои богопротивные ереси»[26].  

«Мы же до сего времени ничего не понимали ваших нынешних закоснелых беспоповских душевредных заблуждений; ныне же, благодатию, поспешением и помощию Божиею все пресветло и вельми ясно обнаружилось ваше нынешнее крайнее безумие и приспела сия истинная на вас победа и одоление, не от нас, но от самого всесильного Бога, что сколько вы по сие время своими единомышленными и суемудрыми последователями воевали и вооружались на нашу св. соборную и апостольскую древле-грекороссийскую Церковь и раздирали оную до днесь. Яко же жестокосердые воины, бывшие при распятии Господнем, раздирали ризы Царя Небесного, такожде и вы раздирали нашу святую Церковь Христову своим закоснелым беспоповским понятием и душевредным мудрованием; и якоже волнущееся свирепое море, когда вскипит и возмутится сильными волнами, такожде и вы своим бесстудным и ложным мудрованием восставали со своими единомысленными, крамольными кривотолками на нашу древле-грекороссийкую старообрядческую правую и истинную христианскую веру. Возмущали и колебали вы оную седмь годов своим богопротивным и душевредным беспоповским понятием и закоснелым мудрованием, да и нас невинных завсегда вы привлекали к своему крайнему безумию и развращенному закоснелому заблуждению. Мы же вам по сие время во всем верили и почитали вас всегда за истинных рабов Христовых; мы несумненно предполагали и весьма надеялись на вас, что вы люди есть здравомыслящих понятий, твердо и верно стоите за Церковь Христову. Но теперь видим вас, что вы ныне есть развращающие пути Господни правые и прельщающие простодушных и незлобивых людей, сущих рабов Христовых, в свою погибель; самые вы ныне оказались лживые крамольники и кривотолки, ни малейшей нет в вас истинной правды, но только некоторые из вас в сие волнующееся и смущенное время приобретали себе суетную честь и славу от неразумных людей, а иние житейскую себе пользу, корысти и разные выгоды и интересы»[27].

 

Благодаря опубликованному выше письму можно установить авторов Послания к формосцам, явившегося одним из ключевых документов в истории раздора в его начальный период. Митрополит сделал первый шаг к примирению. Второй был совершен в следующем, 1870  году.

Четвертое письмо инока Алимпия адресовано Анисиму Васильевичу Швецову, который вряд ли нуждается в особом представлении. Известнейший старообрядческий публицист и начетчик, автор многих апологетических произведений, он был секретарем архиепископа Антония (Шутова) до самых последних его дней. Автограф письма хранится: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 181. Д. 4. Лл. 327–328.

 

  1. Инок Алимпий – А.В. Швецову

 

Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас

Многоуважаемый почтенный благодетель Анисим Васильевич!

Здравия и душевного спасения, и многолетнего благоденствия всеусердно Вам желаю, и во обязанность себе поставляю во известие донесть Вам об отдалившемся из нашей митрополии 30-го маия сего 1878-го года запрещенном архидиаконе Иустине, некогда бывшем в Москве бельцом Иулияном за сбором с иноком Симеоном, которого инока тогда владыка Антоний снабдил книгами и прочими церковными утварьми, послал на косу, где он уже и проживал некоторое время, близ Вилкова. А этот бывший белец Иулиян тогда в Москве воспользовался таковым случаем от доброхотных благотворителей и дорогой на возвращение в митрополию тогда, по сказам его, что удалось ему сколькось соток приобресть денег. И возвратяся в Белую Криницу, он отдалился от нашего монастыря и сделался торговцем, нанял погреб и торговал садовыми фруктами. Но умел в один год весь тот капитал проторговать. А потом уже не мог чем заниматься в миру, и покойный митрополит Кирилл с сожаления  родителей его опять принял его в монастырь с условием пострищи его в инока, а постригши, скоро попал он в иеродиаконы. А по смерти митр[ополита] Кирилла для возведения владыки Афанасия в митрополита, произведен Архидиаконом. Отчего взял он большую вольность, чем небоязненно и запутался до безмерия в гнусные и нераскаянные пороки, которые самовольно отдалили его из монастыря. Как запрещен есть священнослужения и в безнадежном разрешении самовольного исправления его, а в сопротивном замысле отправился злодействовать.

Еще вдобавок привожу: в 1876-м году он, Иустин, единственно по охоте своего замысла, убедил г-на митрополита Афанасия дать ему на сбор доверительную книжку, и получил на Молдавию и Вилков и прочие окружности. И годичный сбор удачно случилось ему совершить с засвидетельствованием в той области подписом архиепископа Аркадия Измаильского, но он, окончивши сбор, злодейский поступок сделал: весь оный сбор собственно себе удержал! А в казначейство ни копейки не дал, и взятые им из казначейства для случая на отъезд деньги – ничего не возвратил. По соображению сбора 1877 года, сумм[му] 3-х сот рублей <...> и книжку сборную не отдал, и даже не показал. А самому г-ну митрополиту сказал: «Ничего не спрашивайте, и книжки нет!». Тем и все решено. Может быть, и теперь по той книжке подправит год: из 6-го сделает 8-й, и будет сбирать по ней.

Ежели бы можно было там у него отобрать оную сборную книжку, добре было бы, или по выезде Иустина из Москвы напишите на Дон известным Вам тамошним жителям – там отобрать у него сборную книжку. И теперь Иустин хотя лицемерно еще просил у митрополита дать ему для сбора книжку, но митрополит с огорчением жестко в том отразил ему. Он, Иустин, уже имеет содруженного себе товарища, молодого инока Феодорита Балана, соколинского. Он с ним и в келье вместе жил, такой же угар. Которого он еще за месяц наперед своего выезда выпроводил из монастыря при митрополите к его родителю в Соколинцы. За которым сам Иустин на выезд был в отца его, но он соскучил, дожидаючи Иустина, выбыл на малое время в Молдавию. Они все сбирались на Дон в сбор, то непременно и Феодорит скоро прибудет к Иустину вместе злодействовать.

А Иустин взял еще из Климоуц с собою в Москву Филаретова племянника, меньшего брата сына[28]. Замечательно, что по исполнении определенного их сбора в тое болото к Филарету они бултыхнут[29]. А я за себя уже ничего не упоминаю, сколько пострадал от разбойницких Иустиновых убийственных рук.

Прошу покорно объявить Вашему хозяину[30].

Итак, пребывая Ваш доброжелатель и к Богу молитвенник, недостойный инок Алимпий Милорадов.

3 июня 1878 года.

 

  1. Инок Алимпий – А.В. Швецову

 

Это пятое письмо, судя по отметке, было получено в Москве 27 марта 1880 года. В том же архивном деле, в котором хранится письмо, есть также и денежная расписка инока Алимпия. «1880-го года по получении по векселю сумм[мы] 230 сребром, осталось принять мне в окончательную заплату долга сто шестьдесят, 160, сребром. Алимпий Милорадов». Публикуемое письмо написано на том же листе бумаги, на котором рукой инока Алимпия написано письмо митрополита Афанасия Белокриницкого в Московскую архиепископию (подпись митрополита сделана им собственноручно). Автограф публикуемого письма, как и предыдущее, выявлено в фонде Московской архиепископии в отделе рукописей: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 183. Д. 2. Л. 240.

 

Господи Исусе Христе Сыне Божии, помилуй нас.

Милостивый государь и многоуважаемый благодетель господин Анисим Васильевич.

Чувствительнейшею обязанностию себе поставляю особенно принесть Вам мою премногочувствительнейшую благодарность за присылку 160 руб. денег во уплату мне долга за климоуцкого священника отца Игнатия, к развязке бывших неприятностей за продолжительную неуплату долга.  А еще он же и в монастырское наше казначейство 32 гульдена был должен. Которых денег 160 руб. Вашей присылки вполне достало уплатить мне и в казначейство, и таким Вашим великим благотворением всех нас успокоили. За что и вознаградит Вас Господь Бог многосугубным благодатным воздаянием, и я, нижеподписанный, премного обязан Вам моею чувствительностию поминать в молитвах моих за таковое Ваше благотворение.

Пребывая Ваш доброжелатель, недостойный инок Алимпий Милорадов.

21 марта 1880-го года.

 

*

 

Инок Алимпий писал в архиепископию не часто, но в особенно острые и болезненные моменты истории Белокриницкой иерархии. Его письма ценны не только тем, что принадлежат человеку, сыгравшему значительную роль в ее восстановлении, но как ценнейший исторический источник, проливающий свет на малоизвестные судьбы, поступки, события. Кроме того, они раскрывают незаурядную личность самого старообрядческого инока, вокруг имени которого в свое время сложилось множество мифов и клеветы, распущенной миссионерами господствующей церкви.

 

[1] Это наш с валерой 3 том. Там же. С. 320.

[2] Мельников П.И. О русском расколе // Сборник правительственных сведений о раскольниках / Сост. В.И. Кельсиев. Лондон, 1860. Вып. 1. С. 193.

[3] Кабанов И.Г. Письмо Онуфрию (Парусова), Антонию (Шутову), Пафнутию (Шикину) и Варлааму (Рымареву) // Переписка раскольнических деятелей. М., 1889. Вып. 2. С. 320.

[4] Субботин Н.И. Современные движения в расколе // Русский вестник. 1865. №2. С. 775–777.

[5] Там же. С. 782.

[6] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 208. Ед.хр. 7. Л. 14.

[7] Здесь имеется в виду старообрядческий архиепископ Аркадий (Иванов) Васлуйский. Другой старообрядческий архиепископ с тем же именем, Аркадий (Дорофеев), находился в это время в заключении в тюрьме суздальского Спасо-Евфимиева монастыря.

[8] ОР РГБ. Ф.246. Карт. 171. Д. 1. Лл. 143–144.

[9] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 171. Д. 1. Лл.145–145об.

[10] См.: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 171. Д. 1. Лл. 181–181об.

[11] «В московской Троицкой единоверческой церкви сегодня утром происходило небывалое торжество…» // Московские ведомости. 1865. №137 от 24 июня. С. 2; Присоединение к православию двух старообрядческих архиереев [Перепечатка из “Московских ведомостей”] // Духовный вестник. 1865. №6. Известия. С. 315–316; Принятие двумя бывшими старообрядческими епископами православия [Перепечатка из “Московских ведомостей”] // Биржевые ведомости. 1865. №138 от 26 июня. С.1; [Без заглавия] // Православное обозрение. 1865. №6. Разные известия. С. 88; Присоединение к православию раскольнических епископов и других членов так называемой белокриницкой иерархии // Русский вестник. 1865. №12. С. 592–647; Обращение к православию старообрядческих епископов [Перепечатка “Московских ведомостей”] // Странник. 1865. №7. Хроника. С. 21–23; Субботин Н.И. Несколько дополнительных слов к известиям о присоединившихся к церкви старообрядческих епископах // Современная летопись. 1865. №25. С. 1–3; Принятие двумя бывшими старообрядческими епископами православия [Перепечатка из “Московских ведомостей”] // Биржевые ведомости. 1865. №138 от 26 июня. С. 1; Санкт-Петербург, 20 августа // Биржевые ведомости. 1865. №182 от 22 августа. С. 4; Санкт-Петербург, 28-го августа // Биржевые ведомости. 1865. №187 от 29 августа. С. 4–5; Субботин Н.И. Присоединение к православию раскольнических епископов и других членов Белокриницкой иерархии. М., 1866; По поводу присоединения к православной церкви раскольнических лжеепископов // Самарские епархиальные ведомости. 1867. №10; Несколько слов о присоединении пяти старообрядцев к православию // Владимирские епархиальные ведомости. 1865. №22. С. 1269.

[12] Обращение к православию старообрядческих епископов // Странник. 865. №7. Хроника. С. 22–23.

[13] Что касается еп. Иустина (Игнатьева), о нем уже появились отдельные статьи, см.: Майоров Р.А. Епископ Иустин Тульчинский (по материалам Отдела Рукописей Российской Государственной Библиотеки) // Культура русских-липован в национальном и международном контексте : Сб. научных сообщений Международного научного симпозиума Общин русских липован Румынии (ОРЛР), состоявшегося в Тульче (12–14 июня 2009 г.) Бухарест: Изд.-во «CRLR», 2011, вып. 5. С. 66–84.

[14] См.: Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви. Барнаул, 1999. С. 317–318.

[15] Из отчета обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного исповедания за 1867 год // Православное обозрение. 1869. №1. С. 127–129.

[16] ОР РГБ. Ф. 246. Карт.171. Д. 5. Лл. 36–36об.

[17] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 172. Д. 1 Л. 161.

[18] Субботин Н.И. Из современных летописей раскола // Русский вестник. 1867. №10. С. 594.

[19] Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полное собрание сочинений: В 17 т. СПб.–М., 1897 Т. 1. С. 242. Цитируются клеветнические сведения в адрес инока Алимпия.

[20] Это письмо, судя по почерку в сохранившейся копии, подготовлено А.В. Швецовым. Хранится: ОР РГБ. Ф. 246. Карт.172. Д. 1. Лл. 178–178об.

 

[21] ОР РГБ. Ф.246. Карт.174. Д. 1. Лл. 166–166об.

[22] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 173. Д. 5. Л. 68.

[23] Субботин Н.И. Современные летописи раскола. Выпуск второй. Последствия белокриницкого собора 1868 года и неожиданный исход их. М., 1869.  Приложения. С. 61–166.

[24] См. его «Краткую историю об основании старообрядческого святительского престола, состоящего в Австрии…»: Духовные ответы: Изд. Тверской старообрядческой общины храма святителя Николы Чудотворца в Москве. М., 1996. Вып. 5. С. 20–30.

[25] Послание Кирилла формосскому обществу // Субботин Н.И. Современные летописи раскола. Выпуск второй. Последствия белокриницкого собора 1868 года и неожиданный исход их. М., 1869. Приложения. С. 176. Полностью послание см.: С. 174–188.

[26] Там же. С. 178–179.

[27] Там же. С. 185–186.

[28] Имеется в виду племянник архидиакона Филарета, того самого, что, совершив кражу белокриницкого архива, присоединился в России к единоверию и развернул активную противостарообрядческую деятельность. Выступал на страницах «Братского слова».

[29] «Болотом» инок Алимпий называет единоверие.

[30] Хозяин – архиепископ Антоний. Это иносказательное прозвище употреблял иногда и сам А.В. Швецов в своей переписке, чтобы посторонний читатель не понял, что речь идет о духовном лице. Так, например, во второй половине 1870-х гг., когда архиепископ сильно заболел и окружавшие его не исключали, что он может умереть, и когда владыка потом пошел на поправку, А.В. Швецов посылал в Нижнеуральск телеграмму такого содержания: «Хозяину нашему несколько пооблегчало, Виктор оставался бы дома до вторичного приглашения». (Черновик этой шифрованной телеграммы: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 180. Д. 3. Л. 6). Непосвященному человеку неясно, что «хозяин» – архиепископ Антоний, Виктор – не мирское лицо, а тогдашний епископ Уральский (в миру – Вениамин Лютиков), и что вследствие выздоровления архиепископа его приезд в Москву не нужен. Можно подумать, что в телеграмме речь идет о каких-то деловых отношениях между мирскими лицами.