СЕМКИНО — деревня в Малоярославецком уезде (ныне райо­не), в четырех верстах от села Поречье. Входила в синодский при­ход села Никольского (Поливанова). В 1890-е годы в деревне было 49 дворов, из них только семь нестарообрядческие[1]. Общее число жителей — около трехсот человек, нестарообрядцев было около 45 человек. В приход семкинской моленной входили близлежащие деревни Детцево, Киево и др. Число прихожан в 1890-е годы по разным оценкам от 300 до 390 человек. В полуверсте от дерев­ни находилось старообрядческое кладбище. Храм был освящен во имя святителя Афанасия Великого.

*

Молитвенный дом в Семкине в разные годы содержался раз­ными людьми. Так, у крестьянина Алексея Лаврентьева старо­обрядцы собирались на молитву несколько десятков лет, потом моленную перенесли к местному жителю Козьме Емельянову. У него она просуществовала четыре года. Во второй половине 1880-х годов содержателем моленной стал Илья Антонович Сугробов[2]. Священника в деревне не было: он или сам приезжал из Спаса (Спас-Загорья), или семкинцы ездили к нему. В 1891 году Сугро­бов и прихожане моленной обратились к архиепископу Савватию (Левшину) Московскому с просьбой поставить им священника, некоего отца Исаакия[3]. Скорее всего, речь идет об Исааке Си­ницыне из Кривошеина, который несколько лет назад попал под запрещение. Архиепископ не нашел достаточных оснований для учреждения в Семкине прихода: он был бы очень бедным и умень­шил бы спас-загорский приход.

Семкинцам следовало бы похлопотать о ремонте своего молит­венного дома. Спустя каких-то три года он пришел в совершен­нейшую ветхость. Даже молиться стало нельзя. И они обратились в Калужское губернское правление с ходатайством о разрешении ремонта. Дом Ильи Сугробова представлял собою две избы, свя­занные сенями. В одной проживал он сам, а в другой размещалась моленная. Это был бревенчатый сруб метров семи в длину. Его передняя стена наклонилась в сторону улицы, а задняя — внутрь избы и местами прогнила насквозь. Внутри стояли бревенчатые подпорки, поддерживавшие здание, угрожавшее совсем разва­литься. Спустя некоторое время малоярославецкое полицейское управление вовсе запретило собираться здесь на службу: опасно для жизни. Поспособствовало закрытию и то, что свечи перед иконами стояли в моленной на расстоянии пол-аршина от потолка (сантиметров 35)[4]. Не ровен час — и пожар. Крайне нищенское состояние молитвенного дома привело к тому, что посещался он, как докладывал в свое время местный становой пристав, «неусер­дно», служба собирала до 30 человек. Обычная или праздничная, пристав не уточняет[5].

Малоярославецкий уездный исправник не был против переноса или ремонта моленной, считая, что это не принесет никому ника­кого вреда. Илья Сугробов, тем не менее, очень долго ждал ответа на свое ходатайство, подал второе и в ноябре 1895 года получил отказ. Ровно через два года Министерство внутренних дел, внача­ле запретившее моленную, дало добро устроить ее в другом, более подходящем доме[6].

В 1893 году, когда начинались хлопоты о ремонте молитвен­ного дома, семкинские старообрядцы, уставщик и содержатель Илья Сугробов (в письме он указывает только отчество в качест­ве фамилии — Антонов), попечитель моленной Козма Емельянов, прихожанин клирошанин Михаил Комов аккуратным полуус­тавом написали и отправили архиепископу Савватию письмо, в котором упоминали, что пятнадцать лет назад у них был про тивоокружнический священник (очевидно, постоянный), затем, видимо, когда раздор был умиротворен, священники стали при­езжающими. 18 января 1893 года был приглашен священник из села Спас-Загорье Иоанн Плохов (на престольный праздник, как упомянуто, а это и есть день памяти св. Афанасия Великого). На первой неделе Великого поста он же приезжал для исповедания и причащения. «Сколько у нас священники ни отправляли духов­ных треб, но в духовном прилежании и знании отец Иоанн взял верх, а именно: в нынечный пост как исповедовал духовных, с каким прилежанием и с выполнением устава, так что нас удивило, потому хорошо и худо может видеть каждый, а всего глав нее — не мздоимец. Это более удивляет, приходилось нам видеть: очень бедные христи[а]ны — деньги обратил взад. И принимает от бедного за какое-нибудь дело копейку, а восторг делает за рубль. Ныне в духовных это очень, оказывается, мало. По окончании исповеди и причащения прихожане до такой степени остались довольны, что во услышание был говор, что таких священников у нас не было, и просили меня от нашего общества молитвенно­го дома передать вам духовную и сердечную благодарность»[7]. Между тем, приходилось мне встречать и письма отца Иоанна Плохова, где он просит денежной помощи у архиепископа и жа­луется на бедность...

Деревня Семкино сегодня. 2001 год

Община в Семкине в начале XX века не регистрировалась. Очевидно, приход окормлялся священниками Пурсовки. Так, из­вестно, что в 1910-х годах через два воскресенья на третье тамош­ний священник Иоанн Русанов должен был служить в Семкине. Деревянная церковь продолжала действовать. Называлась она по-прежнему Афанасьевской[8]. После закрытия храма в сосед­нем Поречье сюда могли обращаться все здешние старообрядцы. В 1937 году в Семкино был переведен священник, протоиерей Зи­новий Игнатьевич Нижников, рукоположенный в феврале 1910 года к приходу Введенского храма в Витебск. Во второй половине 1930-х годов Афанасьевский храм в деревне был закрыт. Колоко­ла с него сняли и увезли. Зиновий Нижников 7 марта 1938 года был арестован и вскоре приговорен по обвинению в контрреволю­ционной агитации к высшей мере наказания. Расстреляли его 20 марта того же 1938 года и похоронили на Бутовском полигоне под Москвой[9].

[1] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 13 об.

[2] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 13.

[3] ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 197. Ед. хр. 10. Лл. 17, 19.

[4] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 36.

[5] ГАКО. Ф. 62. Оп. 7. Д. 420. Л. 19об.

[6] ГАКО. Ф. 62. Оп. 6. Д. 778. Л. 45.

[7] РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Ед. хр. 335. Лл. 91–91 об.

[8] ГАКО. Ф. 62. Оп. 19. Д. 2275. Л. 20.

[9] «Не приведи, Господи, умереть без покаяния» // Русь православная (Старо­обрядческая газета, Приморский край). 1998. №39. С. 8. См. также: [Боченков В.В.] Список репрессированных христиан-старообряддев, похороненных на территории Москвы // Бутовский крест – символ русской Голгофы. Изд. Информационно-издательского и Библиотечно-архивного отделов митропо­лии РПсЦ. М., 2011. С. 14–15